Лена Тулинова - Жажда Веры

Тулинова Лена. Жажда Веры

Девушка-вампир по имени Вера приехала в город, где живет и работает ее жених, чтобы выйти замуж и скрепить брачными узами договор между семьями. Одна из этих семей — убежденные гуманисты, другая — из тех, кто по сей день любит охотиться на людей и пить живую кровь.

Из-за этой чужой любви к крови Вера и попадает в настоящую беду! На нее теперь тоже охотятся. Тут уж не до брачных альянсов, тут выжить бы и успеть спасти своего парня.

Но когда Вера понимает, что с самого начала охота на нее была запланирована, в ней просыпаются ненависть, злость и истинная жажда вампира.

ГЛАВА 1. Вера

Ну что же. Ее звали Вера и ей было чуть за двадцать. Чуть раскосые глаза, удивленно приподнятые брови, полные губы, частенько упрямо поджатые, как у капризной девочки. Темные волосы, длинные, недостаточно густые, но ухоженные. Тонкие пальцы пианистки, готовые подарить россыпь раскатистых гамм и напористых этюдов. У нее была в крови любовь к музыке, напоминающей водопады, и к водопадам, напоминающим о музыке. Тончайший музыкальный слух, жадное обожание книг, особенно о любви и приключениях, склонность к рисованию. Она пила из бокалов тончайшего стекла, и жила, открытая всему новому и неизведанному, что только могла взять от этого мира, читала книги и к двадцати четырем годам дистанционно получила два высших образования. В то же время соседи видели Веру лишь издали, да и то по вечерам, когда она бродила по саду возле огороженного высоким забором дома. Она всегда выбирала только ночные рейсы, гуляла только по ночным городам, ночь билась в ее крови, словно темное море, и теплыми волнами толкала изнутри…

Она любила путешествовать, и везде сухощавый бледный слуга, неизменно в темных костюмах, в тонких кожаных перчатках, носил за Верой единственный чемодан. Тот казался старым, как мир, винтажным, и на таможнях разных стран дивились, глядя на этакий раритет. Многие, увидав такой чемодан, шутили, что владелицей должна быть древняя старушка. А увидав изящную девушку в брючном костюме или элегантном платье, удивленно смотрели — и на нее, и на слугу.

И только развернув паспорт, понимающе кивали и вкладывали туда квадратную бумажку с несколькими адресами клиник. Там слуга мог получить для нее законное пропитание. Он брал сразу несколько контейнеров, платил всегда новенькими банкнотами и неизменно вежливой улыбкой.

В прохладном номере Вера ждала своего верного слугу, и он наливал ей бокал до краев. Она слегка облизывала верхнюю губу алым язычком, стараясь не показывать нетерпение. Это ведь так неприлично и неаристократично! Она делала первый глоток быстро, чуть задыхаясь. Второй — уже спокойнее. А остальное смаковала, растягивая на целый вечер. И шла гулять — разглядывать узкие старинные улочки, яркие проспекты, ночные базары разных городов и городишек. Она купалась в ночных волнах разных морей и рек и чувствовала себя одновременно счастливой и одинокой.

Меренск показался Вере очень милым и по-провинциальному добрым. Здесь ощущалось веяние запада, в особенности Эвпры, но тем не менее близость Орсии сказывалась и виделась Вере на каждом шагу. Да и вывески на языке, близком к орсскому. Эвпрский и велический алфавиты мирно соседствовали повсюду. Старинные улочки и современные проспекты, широкие площади и переулки, где из окон стоящих друг напротив друга хозяйки могли перебрасываться утварью и бранными словами. «Эээдь! Дай-ка сали!» — в сумерках услышала Вера прямо над головой, и кто-то бросил из окна второго этажа на балкон напротив туго набитый мешочек. Зажигались фонари, начинал источать приятный аромат душистый табак, ему вторила более нежная ночная фиалка. Меренск производил впечатление мотылька, что летит на огонек — хрупкий светлый город в сгущающейся ночи. Вере захотелось кружиться вместе с ним, танцевать на открытой веранде какого-нибудь ресторана из числа тех, что стояли на берегу реки с труднопроизносимым названием — Тепр. Захотелось съесть что-нибудь вкусное, запить вином… Она выудила из сумки на боку телефон, почти не глядя ткнула в контакты — у нее не так-то много было кому звонить! И сообщила Марту, что в гостинице появится лишь перед рассветом.

«Буду гулять всю ночь, — решила она, — теперь можно, теперь все можно!»

Она чувствовала себя свободной. Теперь, когда окончательно оторвалась от прежней жизни, от дома и родителей, от всего, --">