Морвейн Ветер - Остров забытых душ

мантру, с которой начинал каждый новый день, – моё тело – орудие света. Мой голос – голос света. Мой разум – гарда клинка».

В голове слегка прояснилось, и Атэ снова посмотрел на Калена. Он мог бы назвать то, что происходило с ним, боевым трансом, но транс этот предназначался не для сражения. Сейчас он не был ветераном войны с отступниками и не был другом Калена, он был лишь функцией, щупальцем тайной полиции, проникшим в сердце, неверное Совету Магистров. В каждом слове собеседника он видел правду и ложь, сомнение и пристрастие. Замечал каждую деталь. Отвечал то, что хотели от него слышать.

– Да, Кален, – сказал он, и лишь лёгкая певучесть в голосе могла выдать стороннему наблюдателю его состояние. Но он не боялся быть раскрытым – его голос сам по себе стал орудием гипноза. – Война – это время, которое нам не дано забыть.

– Да, Атэ, я знал, что ты поймёшь…

Кален снова заговорил, вспоминая бордели и таверны, разбитые лагеря и стоны умирающих. Но теперь его монолог вызывал у Атэ лишь раздражение. Молча, не убирая мечтательной улыбки с губ, он дослушал собеседника и произнёс:

– А знаешь, Кален, о чем я жалею больше всего? – Атэ улыбнулся ещё шире, и в улыбке его мелькнул хищный оскал.

– О том, что не оставил себе что-то на память о той войне. Кален усмехнулся и посмотрел на друга. Взгляд его выражал какое-то странное умиление, будто только что он встретил вторую половинку своей души.

– Посмотри по сторонам, Атэ. Я помню, как мы шагали с тобой по пыльным дорогам. Здесь каждая вещь – наша общая добыча. Выбери любую.

Атэ замолчал, свежим взглядом осматривая шикарные апартаменты.

– Вещи, Кален… Вещи – ничто.

Атэ обернулся к другу и увидел, как по его суровым чертам скользнула мимолётная обида. Атэ пригубил вино и медленно облизнул губы. Тишина, повисшая в воздухе, была густой, как утренний туман над болотом.

– Я бы хотел, – он поднял перед собой руку, которую только что сжимал в кулак, и провернул в воздухе кисть с сухими пальцами, унизанными перстнями, – я бы хотел, – повторил он ещё медленнее, нараспев, – взять за горло одного из этих… – он не уточнил, о ком говорит, но Кален понял, и глаза бывшего карателя недобро блеснули. – Я бы хотел снова увидеть кровь на разбитых губах этой мрази, мольбу и страх на лице предателя.

Атэ повернулся к Калену, и в эту секунду они были схожи как братья, или, скорее, как зеркало и его человек. Хищные улыбки на тонких губах и блеск в глазах, навсегда окрашенных эликсирами в красный цвет.

Кален колебался. Атэ видел это. Атэ не торопил. Кален медленно сжимал и разжимал пальцы на дубовом подлокотнике. Кален был одинок. Он хотел поделиться своей самой сокровенной тайной, и Атэ знал это. Ещё немного – и его улыбка стала бы неестественной. Нужно было делать следующий шаг – вперёд или назад. Но Кален сдался. Он резко встал с кресла и, почти дёрнув старого друга вверх, заставил того подняться следом.

Атэ спрятал в пышном воротнике облегченный вздох.

Не решаясь отпустить рукав друга, Кален пинком распахнул дверь и потянул его за собой в глубину тёмного коридора. Атэ следовал за ним, не говоря ни слова. Несмотря на транс, сердце глухо билось где-то у самого горла. Они миновали несколько поворотов и дважды спустились вниз по винтовым лестницам. Запахло сыростью, и Атэ понял, что они оказались ниже уровня земли. После очередного поворота Кален остановился, Атэ врезался в его широкое плечо. Слегка привыкшие к темноте глаза рассмотрели контуры тяжёлой двери, обитой металлом.

– Атэ, – в голосе Калена слышалась непривычная хрипотца. Он облизнул губы и продолжил чуть увереннее: – Поклянись памятью наших братьев. Никто, ни одна живая душа не должна узнать, что ты видел.

Будь в коридоре чуть светлее, Кален наверняка разглядел бы истерический блеск в глазах друга. Тот не колебался.

– Клянусь, – выдохнул он, – клянусь могилами Сенда и Аров, что никто не узнает, куда ты меня привёл.

Он знал, что отвечает невпопад, но Кален был настолько погружён в собственные эмоции, что не заметил ничего. Сняв с груди ключ, он легко нащупал замочную скважину и дважды повернул. Замок щёлкнул.

– Помоги, – попросил Кален и навалился грудью на дверь.

Атэ не сомневался, что Кален много раз открывал её один, но это было будто причащение, будто подтверждение того, что Атэ с ним заодно – и гость упёрся руками в дверь слева от хозяина. Петли заскрипели. На секунду --">