Ася Иолич - Ключ от этой двери (СИ)

тяжеленную мебель, – хмуро хмыкнул он. – И весят уж побольше тюка. И не пытаются укусить, когда ты их несёшь. Прекрати орать тут, ты пугаешь покупателей. Соседи уже косились на нас из-за этого коня.

– Какого коня?

– Коня, который тут бродил всю ночь.

– Ташты?

– Нет. Другого. Я не знаю. Иди и ори в другое место. Аяна, я уже начал привыкать к тому, как ты ведёшь себя, но это уже слишком. Женщины тут не орут.

– А я ору! – заорала Аяна. – Я буду орать, потом-м-м-м-м...

Садор зажал ей рот широкой ладонью, от которой пахло хлебом.

– Ты хоть понимаешь, что творишь? – тихо спросил он, обнимая её за плечи второй рукой, отчего она болезненно скривилась. – Ты понимаешь, что этим навредишь Иллире? Она разве для этого приютила тебя?

Аяна перестала пытаться укусить его ладонь и отчаянно помотала головой. Он отпустил её, отстранил от себя за плечи и покачал, будто проверяя, достаточно ли твёрдо она стоит на булыжниках двора.

– Прости, – сказала она со слезами на глазах.

– Ты не передо мной извиняйся, а перед ней. Она от тебя устала бегать уже по дому. Ты себя не помнишь с таким огромным животом? И мебель перестань ломать, Аяна.

– Я постараюсь держать себя в руках.

– Уж пожалуйста. Чтоб другим не приходилось.

Аяна поднялась к Иллире, на второй этаж, и виновато проскользнула в приоткрытую дверь.

– Мама, – сказал Кимат, вылезая из-под кровати.

– Лучше иди, – сказала Иллира устало. – Пожалуйста, Аяна. У меня всю ночь сводило ноги и болела спина, я вымотана. Я не выдержу ещё одного твоего припадка.

– Прости. Можно, я тебя обниму?

Иллира осторожно кивнула, и Аяна юркнула под её приподнятую руку.

– Хочешь поплакать? – спросила Иллира.

– Нет. Я хочу снова ломать мебель.

– Аяна, тебе надо поговорить с ним, а не ломать мебель. Твоя сестра...

Аяна взметнулась из-под её руки. Она вылетела в коридор, на лесенку, через три ступеньки – во двор.

Две собаки лаяли, а одна завыла, так же, как отчаянно и исступлённо выла Аяна.

Ей придётся идти к нему, чтобы спросить, кто ещё, кроме него, знает что-то о Лойке.

Она села прямо на камни , потом легла, и так и лежала на боку, подтянув ноги к себе. Камни больно впивались в тело, но она лежала, зажмурившись, сжав кулаки, пытаясь раздавить веками плещущие красные волны.

– У тебя сегодня что, выходной? - Кидемта высилась над ней, упирая сильные, широкие руки в бока.

Аяна вскочила. Кир Эрке! Она не могла вспомнить, говорила ли Гелиэр что-то про сегодняшний день.

– Не знаю, – пробормотала она. – Я не знаю.

– Хороший у тебя кир, – сказала Кидемта, качая головой. – Как он тебя терпит. Других и за меньшее рассчитывают.

Аяна схватилась за голову. У неё договор до конца сентября. Она должна отработать хотя бы до этих пор. Она подписала договор с киром Эрке Алманом о том, что будет сопровождать его дочь, пока та не выйдет замуж.

– Кидемта, какое сегодня число? – спросила Аяна, догоняя Кидемту в коридорчике. – Двадцать...

– Двадцать восьмое.

Аяна кинулась к себе, схватила камзол и начала судорожно рыться по карманам в поисках бороды, остановилась, сжав кулаки, и рявкнула, но почти сразу же скользнула взглядом по сеточке, которая торчала из-за края подушки. Она сунула руку в карман и достала жестяную коробочку с клеем, попыталась отвинтить крышку, но пальцы соскользнули.

Рука сама замахнулась, чтобы запустить коробочку в стену, но тут Аяна увидела Ишке. Он сидел на площадке перед окном и смотрел на неё.

– Ишке, Ишке! – позвала Аяна, опуская руку. – Котик, иди сюда. Я тебя поглажу!

Ишке смотрел на неё, не мигая, но не подошёл. Аяна намазала лицо клеем, прижала бороду и накинула камзол, заправляя рубашку в штаны.

Она вышла во двор и спустилась в погреб, в потёмках нашарила горшок со вчерашними ошмётками куриной кожи, которую специально для Ишке оставила Кидемта, поднялась и скинула ему в миску всё, что было в горшке.

– Ну вот и хорошо, – сказал Садор, убирая пустую тележку в сарайчик. – Крики криками, а котика не забывай подкармливать. О нём вчера спрашивали. Приходил мужчина, живёт за три улицы. Кариемелинта, кажется, его родовое... Говорит, ты украла его кота. Аяна, тебе надо с ним как-то договориться, иначе это всё плохо закончится. Кот породистый – это имущество.

– Но он сам сбежал, и он не вернулся, – сказала Аяна. – Этот Как-его-мелинта его посадит под замок, а дальше --">