Ася Иолич - Синеволосая ондео (СИ)

наступившей тишине она повернула голову к столам и поняла, что все присутствующие смотрят на неё.

2. Легенда об ондео

– Ондео... – тихо прошептал один из торговцев наконец.

Снова тишина.

Аяна замерла. Торговцы смотрели на неё.

– Ма-ма, – сказал Кимат.

Хиделл очнулся и встряхнул головой.

– Кира, твои волосы...

Аяна перекинула подсохшие пряди со спины и онемела. Её волосы были нежно-голубоватого цвета.

– О! – сказала она. – О.

– Хиделл, старина, что ж ты не сказал, что они уже приехали? – радостно спросил один из постояльцев, отодвигая миску с густой похлёбкой. – Ну ты даёшь. Кира ондео, спой нам или станцуй. Где остальные?

– Кира не из бродячего театра, – сказал Хиделл. – Она не поёт и не танцует. Она проездом.

– Жаль. Ну ладно. Я уже кошелёк было приготовил.

Аяна навострила уши.

– Хиделл, – быстро спросила она шёпотом, наклоняясь к управляющему, – а этим бродячим артистам что, платят?

– Конечно, – удивлённо ответил он. – За песни и представления. Зачем же им иначе колесить по стране? Ты как будто вчера родилась, кира. А почему ты шепчешь?

– Я просто умею петь и играть. А если за это платят...

– А на чём ты играешь?

– На кемандже и на читаре.

– На кемандже?

– Я хорошо играю, – вскинулась Аяна, вспомнив вопли растерзанной души, доносившиеся из её покоев.

– Нет-нет. Просто на ней чаще играют кирио. У меня нет ни кемандже, ни читара.

– У меня есть. Кемандже.

– И ты сыграешь? Перед всеми этими людьми?

– А что?

Хиделл с улыбкой пожал плечами.

– Ничего. Просто обычно девушки стесняются... Те, которые не из театра.

– Я тоже стесняюсь... Очень. Но мне деньги нужны, понимаешь?

– Тогда играй то, что душу рвёт. И мне доход будет, – он недвусмысленно показал взглядом на маленькие бочонки. – Вино, смекаешь?

Она обличающе прищурилась, глядя на него, и кивнула.

– Кира исполнит нам пару песен, – громко сказал Хиделл.

Аяна поставила Кимата на пол рядом с ним и сбегала за коробом с кемандже, вернулась и села на стул. Она скрутила в жгут свои нежно-голубые волосы и завязала их узлом на затылке, потом поставила на ногу небольшую дощечку и примостила на неё острый шпиль, проверила строй, просунула пальцы в смычок, глубоко вдохнула и провела по струнам. Песня, которую она сыграла без слов, была об уходящем лете, которое больше никогда не вернётся. Она играла, закрыв глаза, и тосковала сама, и кемандже тоже тосковала.

– Хиделл, налей-ка мне вина, – сказал грустно один из торговцев.

– И мне.

– Кира ондео, ты хорошо играешь, только печально очень.

Аяна посмотрела на Хиделла, но он еле заметно покачал головой. Аяна кивнула и снова прикоснулась к струнам.

На этот раз она сыграла длинную песню о Монд и Габо, о том, как они светят над пустыней, по которой бредёт усталый странник в надежде догнать свою любимую, которая ускакала прочь на коне. Эту песню ей напел Конда, и Аяна не записала её, поэтому в нескольких местах сымпровизировала.

– Хиделл, и мне налей, пожалуй, – сказал человек со смуглым лицом, который внимательно слушал песню. – О моих краях напомнило.

Хиделл подошёл и налил вина торговцам, а потом поставил на стойку пустую кружку. Торговцы подходили и бросали туда монетку или две.

Аяна сыграла третью мелодию, напевая слова про девушку в платье с зелёными рукавами, которая отвергла влюблённого в неё юношу, несмотря на то, что он потратил на подарки для неё всё, что у него было. Она сыграла бы ещё что-нибудь, но Кимат начал зевать, а торговцы начали бурно обсуждать, права ли была девушка. Аяна поднялась по лестнице как раз в тот момент, когда один из них тряс другого за куртку, спрашивая, любил ли тот когда-нибудь.

Чуть позже, когда она уже уложила Кимата, к ней пришёл Хиделл и высыпал содержимое кружки на стол. Аяна пересчитала деньги. Девять медяков! За три песни! У неё округлились глаза. Она только что почти вернула деньги, потраченные на постоялый двор и воду для купания.

Купание... Она снова осмотрела волосы. Что же случилось с ними? Пока они были мокрыми, голубой цвет не был заметен. Пао говорила, что цвет будет держаться пару недель, если мыть голову. На её светлых волосах, значит, он будет держаться гораздо, гораздо дольше. В день побега ей было не до этого... Ну ладно. Это сейчас не главное. Ей нужно наконец как следует поспать. И только --">