Мария Николаевна Покусаева - Зеркала

городе ты остался один, а остальные – исчезли, такой вот сюжет апокалипсиса. Я шла вперед – мимо детской площадки, окруженной кустами, мимо двухэтажного дома, который зачем-то вырос здесь, посреди двора, в окружении домов повыше, мимо торчащих из стен шахт, в которых дремали лифты, мимо брандмауэра левее, туда, где нужно было нырнуть в еще одну арку – и оказаться в маленьком, темном, почти квадратном дворике, похожем на каменный колодец.

И где-то здесь, именно здесь меня догнало чувство, что кто-то смотрит мне в спину.

Бывает такое иногда, что ты в темноте просыпаешься, лежишь и понимаешь, что нельзя оборачиваться, потому что за спиной что-то такое притаилось: оно знает, что ты знаешь, что оно здесь, а ты знаешь, что оно знает, но лучше не показывать виду, не давать ему повода. Лучше сжаться, закутаться в одеяло поплотнее, подумать о хорошем и добром и попытаться заснуть. Я в такие моменты всегда находила в себе силы вспомнить, как в детстве мы светили фонариком под кровать, чтобы показать – нет там никаких монстров.

Именно поэтому я обернулась.

Там, где раскрывался темный зев арки, кто-то был.

Или мне показалось, и это было лишь причудливое переплетение теней, снежный морок и бокал пива, который я выпила в баре.

«Надо же, – подумала я, разворачиваясь с ухмылкой, – нервы уже ни к черту, мерещится всякое…»

…а ночь мне спать в старой квартире с узким коридором, заставленным всяким хламом, со всеми ее шорохами, тенями, вздохами из застенья, паутиной трещин на высоком потолке, пустующими комнатами, в которых никто не живет…

Глупости такие.

Я нервно фыркнула и поправила капюшон, зачем-то стряхнув с него снег, сунула руки в карманы и постаралась не думать об этом. Я просто устала. Устала и замерзла – еще бы, вышла как дура в одежде не по сезону, внимательнее надо быть. Ничего, ужин, чай, спать. Главное, ужастики на ночь не смотреть, даже если захочется, а так все будет…

Ветер ударил мне в спину так, что я едва не упала. Снежинки завертелись вокруг, как потревоженные осы, прямо перед лицом, и я зажмурилась, выставила вперед руку, отмахиваясь от них. В тишине, сквозь которую не пробивалось ни звука снаружи, словно бы город и правда заснул под этим внезапным снегом, я услышала легкий звон – словно хрустальные подвески на люстре случайно задели, и чей-то вздох – прямо за своей спиной.

Я обернулась.

То, что я видела, я, к счастью, забыла на время. Я вспомню это потом, когда буду готова и к чудесам, и к чудовищам. А пока за моим «обернулась» шла темнота.

Дым и зеркала

Я улыбнулся, а идиотка, хоть и без того болезненно бледная, побледнела еще больше и заложила ручки за спину. Чтобы скрыть их дрожь.

© Анджей Сапковский «Золотой полдень»

Когда я проснулась, у меня все еще болела голова – неприятно и тяжело, как после температуры. Я поморщилась, переворачиваясь на спину. Открывать глаза не хотелось, но пришлось, потому что я проснулась где-то не там, где должна была проснуться. Не дома. Не у сестры. Не в гостях у кого-то из своих знакомых.

И точно не в отделении полиции или больницы, потому что в таких местах вряд ли будут резные деревянные панели на потолке.

Я попыталась сесть, получилось с трудом, потому что спала я на узковатом, каком-то старомодном диванчике, жутко неудобном и явно не приспособленном для того, чтобы на нем спать. Кто-то – не знаю, кто – подложил мне под голову подушку и попытался прикрыть ноги пледом, который теперь почти свалился на пол.

Как мило.

Попытка вспомнить, кто это сделал, как я вообще сюда попала, оборачивалась ничем.

Кеды обнаружились под диваном прямо на паркете, носок к носку, пятка к пятке, куртка и рюкзак – на кресле рядом, таком же вычурно-старомодном как диванчик. Все было сложено аккуратно, с педантизмом почти – точно не я делала. Я бы просто бросила, хорошо, что не на пол, и кеды бы валялись в соседнем углу.

На низком столике рядом стоял канделябр с тремя свечами, и вот это, пожалуй, было страннее всего. Два огонька

--">