Алена Сказкина - Право на жизнь

Право на жизнь  Алена Сказкина

Пролог

Город умирал.

Словно издыхающий зверь, серый дракон, низринутый в далекую эпоху с заоблачных высот на землю, он широко раскинул по окрестным холмам бессильные крылья-кварталы, рваные, ломаные, более не способные поднять его в небо. Гайя, потерянная столица, священная обитель первых чистокровных, некогда наполненная жизнью, шумная, великолепная, цветущая, ныне медленно проигрывала битву за существование всемогущему времени и подступающему лесу.

Город умирал постепенно.

Тысячи раз всходило и садилось солнце над покинутыми домами. Медленно и тяжко пробивалась к небу из земли трава, кроша и раздвигая упрямые плиты мостовых. Первые робкие ростки, едва заметные среди царства серо-желтого камня, сменялись яркими зелеными кляксами, отдельные травяные лужи сливались в единое колышущееся море, и однажды оно полностью поглотило остатки кладки, затопив улицы непроходимыми зарослями бурьяна, из которого, подобно скалам посреди океана, вырастали руины полуразрушенных зданий.

С востока неспешно наползали деревья. Лес не торопился, знал, что рано или поздно все будет принадлежать ему: и опустевшие, звенящие тишиной площади, где устраивались парады, шумели, привлекая гостей из дальних стран, ярмарки; и гильдии мастеровых; и наполненные в прежние времена дымом и звоном металла, а теперь угрюмо молчащие кузни; и жилые кварталы — роскошные особняки, взятые в плен одичавших садов, дома попроще, принадлежащие простым горожанам, трущобы.

Мрачно, готовясь к последнему безнадежному бою, смотрела на подбирающиеся к ней войска разнотравья твердыня первого Ареопага, возвышающаяся на холме над городом. Однажды, подточенные вездесущей лозой и дождями, падут и ее стены, и тогда первая столица драконов исчезнет окончательно.

А пока… город умирал. Но еще был опасен.

Харатэль в боевом доспехе замерла на белоснежной кобыле ангорской масти, не отводя хищного взгляда от далекого храма, возвышающегося за крепостными стенами.

Раньше в погожие дни сферический купол, должно быть, сиял точно маленькое ослепительное солнце, видимое на много верст окрест. Со временем позолота потемнела и облезла. Стены и колонны облупились, а кое-где и треснули, вытянутые изваяния раскрошились — и оставалось только догадываться об их изначальном облике. Вид святилище имело брошенный и унылый, совершенно не заслуживающий пристального внимания, которое уделяла ему Альтэсса.

Повелительница напоминала статую имени самой себя: застывший взгляд, сжатые в тонкую раздраженную линию губы, пальцы стиснуты на поводьях мертвой хваткой, не допуская и малейшей вольности. И лишь пахнущий горькой полынью ветер, шаловливо играющий с рыжеватой выбившейся из-под шлема прядью, разбивал иллюзию неподвижности.

В отличие от сестры мне никак не удавалось утихомирить собственного коня: серый жеребец нетерпеливо тянул удила и взбрыкивал, мечтая сорваться в галоп наперегонки с ветром. Кольчуга, пусть и облегченная, несмотря на стеганку, больно давила на плечи. Макушка под шлемом взмокла от пота. Кожаное седло натерло между ног.

С притороченным к бедру коротким клинком мне вообще не было понятно, что делать — разве только зарезаться и не страдать лишний час от жары. Обидно, но мои последние минуты — это мозоли на пятой точке, разъедающая глаза соль и приплясывающее подо мной недоразумение.

Я слегка наклонилась вперед, похлопала ладонью по шее коня, подкрепляя слова плетением: «Тише, тише! Потерпи! Осталось немного». Подняла взгляд на облупившийся купол храма, где мне назначили встречу с судьбой, повторила: «Потерпи немного».

Когти сестры ждали в нескольких шагах позади, серьезные, сосредоточенные, готовые в любой момент и прикрыть Повелительницу от внезапной угрозы, и ринуться в сражение, подчиняясь приказу. Оцепление лучших магов клана, вопреки ожиданиям, внушало не чувство защищенности, а добавляло мандража перед предстоящим боем. Что я здесь делаю? Что я вообще могу сделать?

Сегодня в ближний круг Альтэссы допустили и Криса. Глядя на мои потуги совладать с непослушным конем, рыжик едва сдерживал ехидную улыбку. Если доспех и доставлял другу неудобства, по нему было не видно: Кристофер сейчас, как никогда, походил на настоящего благородного рыцаря с гравюр из детских книжек, которые мы зачитывали до дыр в Благословенном Доле.

--">