Елена Звездная - ГД. Книга 5 (СИ)

рук не сойдет!

И вскинув подбородок, я расправила плечи, выпрямила спину до боли, и сообщила ОрКолину:

— Все, я готова.

Вот теперь действительно готова. Уже же абсолютно ко всему.

***

Тремя днями ранее…

"Дорогая моя, правильное утро в респектабельном доме начинается рано. Первым встает дворецкий, ведь кроме него никто не смеет открывать входные двери, а молоко и утренние газеты приносят на самой заре. Так же помни, прислуга — символ благополучия дома, те, кто позволяют леди вести достойный образ жизни. Когда у тебя появится свой дом, учти, что леди и джентльмены никогда не должны слышать голоса слуг".

В этот момент внизу раздался крик миссис Макстон:

— О, нет, Бетси, требуется чайный сервиз подходящий к случаю, а потому исключительно голубой, несомненно легкий принт и ажурная отделка… ммм… принеси из кладовой сервиз от "Тиффани".

Я невольно улыбнулась, и перешла к продолжению чтения конспекта, который некогда вела по приказу матушки, записывая ее наставления.

"Слугам запрещено самим заговаривать с хозяевами".

Распахнулась дверь, заглянула Бетси и спросила:

— Мисс Ваерти, ну как, закончили?

Я с тоской посмотрела на идеальный белоснежный лист бумаги с дорогим теснением, на котором пока что имелась всего одна фраза "Дорогая матушка…".

— Я в процессе, — нервно солгала горничной.

Бетси кивнула и унеслась в кладовую.

Мне же пришлось вернуться к конспекту, который во времена моей юности уже был весьма фривольно назван Заунывным трактатом.

"Служащие никогда не должны излагать свое мнение работодателям".

— Мисс Ваерти, — миссис Макстон появилась в незакрытых Бетси дверях, — вы наденете голубое платье, расшитое васильками. И не спорьте!

Я не стала спорить, отчетливо зная, что это бессмысленно. Радовал лишь один факт — во всем этом не принимала участие леди Давернетти, а потому страшного мы, можно сказать, уже избежали.

"Слуги никогда не должны разговаривать с другим слугой в присутствии работодателя".

— Но миссис Макстон, — Бетси с коробкой содержащей фарфоровый сервиз, показалась в дверях, — это платье прислала леди Давернетти! А вы помните, каким было прошлое платье, пошитое по эскизу леди Давернетти!

Что?!

— Бетсалин, — очень отчетливо и гневно произнесла миссис Макстон, — ступай на кухню!

Горничная юркнула прочь, а мне же достался невозмутимый вопрос:

— Как продвигается дело с написанием письма вашей матушке?

— Определенно весьма скверно, — с грустью призналась я.

— Мм, а что это вы читаете?

Домоправительница быстро пересекла пространство еще частично разгромленного кабинета, взяла со стола мой конспект, и с интересом вчиталась в его содержимое.

— О, а ваша матушка определенно является женщиной, знающей толк в ведении домашнего хозяйства.

— Да, это так, — я с трудом подавила тяжелый вздох.

Миссис Макстон с нескрываемой жалостью посмотрела на меня и высказала свое мнение:

— Мисс Ваерти, боюсь, от этого письма не будет никакого толка.

Вероятно, она была права, и все же…

— Я хочу хотя бы объяснить, — прошептала едва слышно.

Отрицательно покачав головой, моя добрая экономка, сделала неожиданно чудовищное признание:

— Все ваши письма родным сжигались прямо на серебряном подносе для корреспонденции. Их письма к вам постигала та же участь.

Я стоически выдержала и этот удар. Лишь села ровнее, да задышала чаще, пытаясь сдержать слезы.

Обойдя стол, миссис Макстон успокаивающе коснулась моей ладони, а затем тихо признались:

— Мы поняли это не сразу, ведь, как вам известно, мисс Ваерти, профессор поступал так со многими письмами.

Это было мне известно. Лорд Стентон относился к тем драконам, которые никогда не меняли принятые решения, а потому неугодные ему не имели никакой возможности оправдаться письменно — послания сгорали, едва их переносили за порог дома. И в умении сжигать дотла профессору не было равных — утренние и вечерние газеты, важные письма, послания от коллег оставались нетронутыми, а неугодные письма становились пеплом, неспособным воспламенить ничего более. Помнится, первое время я с живейшим интересом наблюдала за подобными явлениями на подносе для корреспонденции, и как-то даже была застигнута профессором за крайне нетривиальным занятием — попыткой зажечь свечу от горящих ярких --">