Алеся Лис - Любимая для мастера смерти

головой.

–  Возможно. В некоторых случаях.

– В каких? – продолжаю настырно допытываться. Мне решительно не нравиться, как Киан пытается уйти от ответа, темнит, недоговаривает.

Я, например, не знаю ни одного случая, при котором уже начавшую казнь прекращают, тем более сожжение ведьмы. Это заставляет меня подозрительно прищуриться, вглядываясь в спокойное невозмутимое лицо собеседника.

– Есть одно исключение, очень древняя традиция, и я ее припомнил сэру Ловару, – ничуть не проясняет ситуацию этот несносный некромант. А потом и вовсе переводит разговор на другую тему: – Как ты себя чувствуешь?

Я на миг замираю, прислушиваясь к ощущениям, решив чуть позже все же допытать своего бывшего преподавателя.

– Очень болят глаза, и снова хочется пить, – констатирую я, – а еще ноги. Их как будто жжет крапивой.

Киан кивает, снова подносит чашку к моим губам, дает сделать пару глотков и отставляет ее. Я бессознательно тянуть за ней, но мужчина предупреждающе качает головой.

– Айне, ты неделю ничего не ела, бредила и горела от температуры. Тебя может стошнить. Чуть попозже я дам еще, а потом попробуем напоить тебя бульоном, тебе нужны силы. Слава Дагде, кризис миновал.

Я внимательно слушаю, пытаясь осознать, что же, все-таки, со мной произошло.

– Почему? ─ с губ, словно, сам по себе срывается вопрос.

Киан не хочет отвечать, это видно по тому, как он старательно отводит глаза, и поджимает губы. Но я настаиваю из последних сил, держась лишь на одном упрямстве, и мужчина все же сдается.

– Я смог тебя вытащить из костра, когда твое тело уже начало гореть, кожа на ногах практически отсутствовала. Ты потеряла сознание от шока и боли и ничего не чувствовала. И была практически мертва. Айне, ты перешла черту.

Мне хочется еще спросить много чего. Например, зачем он это сделал? Что это за древний обычай? Как вернул с того света? Но силы окончательно покидают меня, и я устало прикрываю глаза. Спустя минуту чувствую, как меня бережно укладывают в более удобное положение, поправляют подушки, одеяло и тихо выходят.

Мне казалось, стоит только сомкнуть веки, и я тут же погружусь в мир сновидений, но вместо этого приходят мысли. Горела! Я горела живьем! Что за варварский мир?! Что за законы?! Как же хорошо, что я потеряла тогда сознание. Сама, или приложил руку Киан, но я этому искренне благодарна, ибо не знаю, как бы я все это вытерпела, будучи в рассудке. Тем не менее, у меня была клиническая смерть, как сказала бы Алина. Айне же называет это состояние пограничьем. И будучи в этом самом пограничье я бредила, вспоминала свою смерть на Земле, первые дни тут, в мире Домхейн. А еще время от времени, приходя в себя, чувствовала рядом Киана. Он был тут. Спал со мной. Снимал жар холодными компрессами. Говорил. Звал меня. Утешал. Или это, все-таки, были видения, вызванные горячкой? Неужели холодный некромант способен так ласково разговаривать, так нежно заботиться, так бережно прижимать к себе, согревая теплом своего обнаженного тела?

Все же погружаюсь в сон, так и не найдя ответа, с благоговением принимая ласкающие объятья уютной темноты, где нет боли, предательства, смерти и ледяных глаз некроманта, вызывающих во мне непонятные противоречивые чувства.

Во второй раз просыпаюсь уже под вечер. Шторы широко открыты и пропускают достаточно света. В кресле возле окна дремлет женщина в чепце, из-под которого выбиваются пушистые пряди поседевших волос. На коленях у нее покоится моток ярчайших красных ниток, а в руках застыли спицы. Одна из них уже готова выскользнуть из ослабевших пальцев и упасть на пол. Наверное, ее попросил приглянуть за мной Киан. Вот значит как?! Приставил ко мне няньку, чтоб не отвечать на вопросы! Ну, ничего, все равно найду способ его допросить. И я, и Айне обладаем поистине поразительным упрямством. Теперь его больше вдвойне! Держись, бессовестный некромант!

Слегка приподнимаюсь на кровати, пересиливая боль и стараясь не шуметь, дабы не разбудить спящую. Пока мне не хочется с кем-либо разговаривать. С интересом осматриваю свою комнату. В прошлый раз не удалось в подробностях все увидеть. Мое временное пристанище довольно уютное, а по сравнению с тюрьмой и вовсе дворец короля. Я лежу на довольно-таки мягкой и широкой постели, укрыта красивым стеганым разноцветным одеялом. Справа от изголовья тумбочка, чуть дальше табуретка, на которой недавно сидел мой спаситель. У стены возле окна, кроме кресла с --">