Алеся Лис - Любимая для мастера смерти

Любимая для мастера смерти Алеся Лис

Пролог

Сэр Ловар Родерик ни разу не сбился, зачитывая мой приговор. Его тонкие бескровные губы шевелятся, но я не слышу ни слова, изо всех сил стараясь отрешиться от его мерзкого голоса, дабы эти гадкие звуки не были последним, что запечатлит мое сознание перед смертью, и полностью сосредотачиваюсь на совершенно иных ощущениях. Даже не вериться, что вот через миг все закончиться. И ветер, ласкающий мои щеки, перебирающий спутанные волосы за спиной, и насыщенный запах раскаленных камней на мостовой, и невесомые золотистые лучи закатного солнышка. Невидящим взглядом окидываю толпу горожан, пришедших полюбоваться на казнь ведьмы, и поднимаю очи к небу. Ясное, насыщенно синее, как ягоды голубики с пылающим небосклоном, готовым принять в свои теплые объятья заходящее светило. Скоро, уже совсем скоро и моя душа скользнет в небесные чертоги, без сожаления покинув тело, последовав за Джеромом, в надежде встретить его там. Его, родителей, предков, к чьей силе и помощи я так часто обращалась. Лишь бы боли не чувствовать, лишь бы вытерпеть все с достоинством и не дать ненавистному Родерику почувствовать себя победителем.

Какая ирония судьбы – избежать смерти в своем мире, дабы встретить её тут. Милая, милая Айне, ты так щедро поделилась своим телом, дабы продлить хоть на миг мое существование. Мы слились воедино, утратив часть себя, но при этом приобретя друг друга. Теперь я уже не знаю, кто я на самом деле – Алина Яровая, уроженка Киева, тридцати лет от роду, учитель истории, замученная и убитая группой отморозков в своем мире или девятнадцатилетняя Айне О’Коннелл, ведьма, студентка магической академии, несправедливо обвиненная в смерти жениха и приговоренная к публичному сожжению на костре.

Вновь переведя взгляд на колышущееся людское море, выхватываю из множества взоров один, пылающий обжигающим холодным светом, пронизывающим меня до самой потаенной части души, выворачивающий наизнанку, принадлежащий Киану Мэлори, некроманту, непосредственно приложившему руку к моему приговору. Я думала, что буду ненавидеть его всей душой, каждой частицей своего тела, каждой клеточкой, а на деле испытываю замешательство и необъяснимое чувство тоски, муки, обиды и томления. Такое ощущение, будь он на помосте, рядом, взамен пут, я бы не сошла с места, даже когда огонь начал бы обжигать мое тело, пытаясь превратить в горящий факел.

Полностью погрузившись в синий омут его глаз, даже не сразу заметила, что сэр Ловар наконец-то замолчал и в ожидании уставился на меня. Я плотнее сжала губы, пронзая его взглядом, уж кто-кто, а он-то в курсе того, кто на самом деле убил Джерома и какую выгоду при этом получают его ближние родственники. Вот только ни “любящая” семья, ни Ловар Родерик, ни Киан Мэлори не знали, что Айне О’Коннелл и Джером О’Ши давно сочетались браком по древним традициям предков. И, умри один из них, другой последует вскоре за ним, что и случилось с Айне.

Только вот Айне была ведьмой, молодой и сильной, а еще несправедливо обвиненной и жаждущей наказания для настоящих убийц, что помешало ей уйти просто так. Желание мести и справедливости притянуло другую душу, так же несправедливо и неожиданно лишившуюся своей жизни, умершую в муках, душу Алины, мою душу. Часть Айне осталась в этом теле, часть Алины, погибла там, на Земле. Теперь же мы прощаемся с этим миром вдвоем и окончательно.

Я молчу в ответ на предложения Родерика покаяться, мне не в чем винить себя, разве только в том, что я не смогла найти и наказать виновных.

Огонь вспыхивает на сухих дровах, начиная поглощать их одно за другим, медленно подбираясь к моим босым ногам, опаляя своим жаром. Я с ужасом наблюдаю за приближающимися оранжевыми язычками, поджимая ступни, стараясь оттянуть неизбежное, но внезапно, влекомая неведомой силой, вскидываю взгляд на толпу, вновь ловя пристальный взор Киана. Миг, и ничего больше не существует, кроме его глубокой синевы, я погружаюсь туда все дальше и дальше, а затем проваливаюсь в темноту.

Глава 1

Я люблю вечер, обожаю сумерки, особенно летние, когда воздух настолько густой и насыщенный, что кажется, хоть ножом режь, как именинный пирог. Бреду, не спеша, домой, чувствуя, как под ногами, обутыми в босоножки, мягко пружинит трава, обдавая ступни прохладной росой. В парке темно, но я знаю его как свои пять пальцев, --">