Анастасия Сагран - Гортензия в огне

подъезду. Остановился, потому как ему что-то не нравилось, но это было глухое и совсем непонятное чувство. А потом вдруг навалилась такая чёрная зависть к Брайану, что Уоррен перестал дышать и видеть. В какой-то момент он подумал, что до сих пор не понимал очевидного – он любил Моргану всегда и только пытался умерить своё чувство. Но больше не получается. Всё вскрылось, вышло наружу.

– Эй, нет, так быть не может! – вырвалось у Уоррена.

Не верилось, что можно было столько времени хранить в себе чувство, а потом из-за одной зависти понять всю глубину любви. Как-то странно.

Ещё ненормальнее думать о любви в проклятом месте, в котором прочие разумные совершают саморасправу или испытывают нечто ужасное.

Усилием воли он взял себя в руки и для полного успокоения принялся про себя говорить с богом. Это помогло, и в руках сама собой начала возникать светлая бурлящая сила. Тяжесть с плеч перелилась через руки и напряжённые пальцы и обратилась в ощущение присутствия чего-то невидимого. Зарождающийся свет внезапно вспыхнул золотым туманным огнем, и Уоррен едва успел схватить то, что появилось в воздухе. Ослеплённый, он мог действовать только на ощупь. Но и этого хватало, чтобы со всей дарованной от природы силой расколоть плиты двора Три-Алле нижним концом символа и установить своеобразный крест.

Уоррен никогда не знал, что и каких размеров пошлёт Единый. Сейчас это был литой символ со множеством металлических лучей, исходящих из места, находящегося ниже перекрестья. Про себя Уоррен называл такие кресты "Восходящее солнце", и подозревал, что это довольно плохой признак, так как из рассказов Брайана знал всю символику Церкви. Перемещение лучей вниз имело два толкования. Одно из них говорило о том, что дьявол сейчас более ощутим, чем бог. Другое… почти такое же недоброе.

Но стало совсем легко. Возле призванного креста всегда становилось легко.

Он выпрямился, отвернулся и отошёл, внимательно прислушиваясь к себе. Кроме того, что захотелось выпить чашку сладкого шоколада и выспаться, нутро ни о чём не говорило. Путешествие с принцем Алексом Санктуарием научило Уоррена прислушиваться к себе. Раньше им руководили только трезвая мысль и расчёт.

Через семь шагов в сторону что-то неуловимо начало меняться. Уоррен пошёл по границе изменения – по полукругу ровно в двенадцать шагов от креста. Как внезапно на него навалился прежний сильный страх и заставил застыть, словно обледеневшего.

Чистокровные крылатые, такие, как Уоррен, не испытывают страх в общем смысле слова. И Элайн раньше не был исключением. Но чем более праведную жизнь он вёл в предыдущие годы, тем сильнее становился вот такой внезапный страх. Но не сам страх парализовал Уоррена. Его парализовало полное незнание того, что делать с тем, кто его ужас вызывал.

Ему пришлось бы пройти долгий путь по признанию собственной способности испытывать что-то настолько необычное для крылатого, вот только Уоррен почти с самого начала ощущал, что боится незримой сущности, заглядывающей ему прямо в душу, способной превратить в отвратительное месиво всё, что было в самом себе дорого Элайну.

И теперь он ощущал, что незримое сосредоточие тьмы, стихийное, но сложное и обладающее более высокой организацией, чем проклятие или даже само воплощённое зло, стоит прямо перед ним. Уоррен ощущал его присутствие каждой клеточкой кожи. Оно чуточку приблизилось и заглянуло прямо в лицо. Уоррену казалось, что если он пошевелит хотя бы пальцем, то коснётся его.

Ужас и страх всё росли пропорционально идущему времени. Вдруг рядом снова появился Роджер и навалился на плечо Уоррена:

– Что у тебя здесь происходит? На что смотришь?

Уоррен медленно повернулся и смотрел в глаза друга всё время, пока Роджер говорил и пока нечисть перемещалась. Но в голубых глазах приятеля абсолютно ничего не изменилось. Тогда как нечто жуткое, судя по ярким ощущениям Уоррена, определённо вошло в Роджера.

– А что сейчас чувствуешь ты? – спросил Элайн, заставляя себя умерить возникшую дрожь.

– Ничего. Ты что-то понимаешь во всём этом?

– Кое-что. Ты точно ничего сейчас не почувствовал?

– А, что-то было, да? – догадался Роджер. Он улыбался так, будто выбирал, с кем потанцевать. – Рашингава с помощью полнокровных исследовал нас с братом здесь. Он говорил, что тёмное облако любит концентрироваться во мне, а по ходу Брайана рассеивается. Мы воздействуем на незримые --">