Светлана Оплачко (иничка) - Дом с привидениями (СИ)

Лащенко, наконец, осуществил мечту: посмотрел на местные геологические колодцы с мамонтовой фауной.

Вдалеке залаяли собаки тайгинского сторожа, и им вторили хаски Насти Лебедевой, приехавшей вместе с мужем ― начальником стационара Александром Малиновским. Анна шепнула Альфреду, что Настя состоит в сборной Маши Зейгер и готовится к «Беренгии», но поехала с мужем в «Тайгу» отдохнуть и потренировать собак в непривычных условиях.

― Их дочку называли Белоснежкой: она умела общаться с животными, ― произнесла Анна. ― Как чувствуешь, она и сейчас это умеет?

Дочь Насти и Малиновского Оливия действительно походила на маленькую Белоснежку: белолицая, чернобровая и серьёзная. Альфред ощущал её силу отголосками жёсткого звериного меха магии в крови. Сила Оливии ещё спала, но уже сейчас, когда она вместе с рыжим трёхлетним Серёжей Ильинским выпускала птиц, чувствовалось, что животные тянутся к ней. Пухлые зелёно-розовые зяблики сидели у неё на пальцах не от страха, а словно грелись в разливающейся магии.

С улыбкой Альфред весь вечер наблюдал, как Серёжа таскался за отцом ― Вадимом Ильинским ― по сетям, а тот был только рад постараться объяснить сыну, что злобному сорокопуту пальцы лучше не подставлять ― клюнет, мало не покажется.

― Какие они счастливые! ― воскликнула Анна, глядя, как студенты, Лия и взявший Серёжу на руки Ильинский гурьбой вываливаются из лаборатории ― немного отдохнуть и отправиться на предпоследний обход. Солнце почти село, и стационар утопал в наползающем тумане.

― Птица Сирин сегодня споёт над их головами, ― отозвался Альфред. Маргарита, по словам Тайги, обещала сварить глинтвейн и смородиновый кисель, и все на стационаре с нетерпением ждали, когда последняя сегодняшняя птица отправится спать, и можно будет расслабиться, погрузившись в тёмный вечер бабьего лета, походных песен и таёжной магии.

Скрипнула дверь большого дома, и на крыльцо вышла Тайга. Высокая и тонкая, точно ива, она распустила медовые волосы и стояла, словно царица, вернувшаяся домой.

На небе зажигались звёзды, а в дебрях тайги ― зеленоватые и золотистые огоньки. Альфред чувствовал, как за излучиной реки на песчаной косе русалки готовились к зиме. Скоро все летние обитатели ― феи-светляки, маленькие эльфы, прочая лесная нечисть ― уступит место порождениям Мары-зимы.

― Можно приехать сюда зимой, ― произнёс Леший, словно прочитал мысли Альфреда. Рыжий вышел следом за Тайгой и обнял её за талию. Лохматый, рыжий и раскрасневшийся, он походил на медведя и явно принял на грудь водки.

― Уже выпил? ― хрипловато усмехнулась Тайга. Она долго смотрела на Аврору, заинтересовавшуюся выпрыгнувшей из травы осенней лягушкой, и, наконец, произнесла: ― Я благодарна Алконосту за то, что она спасла нас. Никогда не скажу ей этого, но вы, Аня, Алек, знайте. Вам всегда рады в этом лесу. Вам всем. А ты, Аня, не переживай. Твоя дочка станет настоящей красавицей, и тогда Артём Бутенко обратит на неё внимание. Мне жаль его мать, ― тихо добавила Тайга. ― Несчастная женщина. Хорошо, что у неё такой сын.

― Артём и Ксения здесь? ― Альфред ощутил, как магия всколыхнулась в крови, прошлась тёплой волной по костям и венам, застучала в сердце, давая понять ― сегодня здесь все.

Мать и сын Бутенко вскоре показались на поляне. Ксения явно провела на стационаре не один месяц, загорела и подобралась, но по её лицу было видно, что ей спокойно. Казалось, дыхание тайги исцеляло её, помогало справиться с прошлым и не бередить старые раны, дать им зарасти и превратиться в шрамы, которые не болят, а лишь напоминают о прошлом. Об ошибках, которые не стоит повторять.

При мысли о шрамах Альфред рассеянно коснулся шрама на шее. След лезвия судьбы, рассёкшего не только горло и артерии, но и его жизнь на две части. Но Альфред не жалел. Только не сейчас, когда всё, наконец, стало как надо.

С весёлым гомоном вернулись после вечернего обхода орнитологи. Яркий электрический свет заливал поляну, выхватывал полоски тумана в пойме и капли росы на листьях бузины. Неожиданно смутно знакомый голос послышался со стороны берега, и Альфред с удивлением увидел давнюю клиентку, вдову, которой он помог в последний раз поговорить с мужем. Ульяна ― Альфред даже вспомнил её имя ― вела за руку пятилетнего сына ―

--">