Лариса Петровичева - Эндора

Глава 1

Если бы Катя знала, к чему в итоге приведет ее внезапное желание подойти к лотку букиниста, то никогда, ни при каких обстоятельствах не сделала бы и шага в сторону толстых унылых томов, пахнущих книжной пылью и одиночеством. Ленинская библиотека распродавала на небольшой стойке возле раздевалки те книги, которые в ее закромах имелись в двойном экземпляре, и букинист, маленький, такой же потертый временем, как и те тома, которыми он торговал, смотрел выцветшими глазами на проходящих мимо студентов филфака, пенсионеров, которым скучно сидеть дома, и школьников из краеведческого кружка и молчал, никому не предлагая купить свой товар. Когда Катя подошла к лотку и вытянула наугад одну из книг, то продавец даже не оживился. Он словно не видел Катю, глядя куда-то сквозь нее — похоже, ему не было дела до того, купит ли кто-то старые книги на раскладке или пройдет мимо.

— Сколько? — спросила она.

«Молитвы и заговоры Велецкой области» оказались неожиданно тяжелыми для достаточно аккуратного маленького тома.

— Сто, — негромко проскрипел букинист.

Катя отсчитала купюры и ссыпала несколько недостающих до названной суммы монет в протянутую пергаментно-желтую ладонь и спрятала книгу в сумку, в компанию к двум учебникам по социологии, искренне недоумевая, зачем вообще ей понадобилась книга по магии. Потом спускаясь по лестнице на улицу и на ходу застегивая простенькое темное пальто, Катя неожиданно вспомнила: Аверченко, один из преподавателей, говорил недавно об общественном значении магического мышления — а тему курсовой она пока так и не выбрала. Что ж, как говорит их староста, веселая разбитная Машка с дальних хуторов области, все должно идти в дело, в том числе и неожиданные покупки.

Про книгу она вспомнила поздно вечером, когда, сидя в синенькой соцсети и просматривая новости друзей, увидела, что Кирилл выложил целую гору фотографий из какого-то клуба — на всех он был в обнимку с какой-то пергидрольной девицей очень легкого поведения. Катя пролистала снимки сперва один раз, затем другой, и только потом поняла, что мышка дрожит в ее пальцах, а левая рука немеет. Кирилл. Тот самый Кирилл, которого она обожала с первого курса и которому однажды, на пьяной вечеринке в общаге, призналась в любви. Кирилл тогда помолчал, потом обнял ее по-дружески и сказал:

— Малыш, ты очень хорошая. Ты лучше всех. Прости, но я предпочитаю парней. Прости.

Эти слова отрезвили Катю — она ушла из общаги и долго бродила по улицам просто так, без цели и направления, «выбивала из ног глухоту», как выражалась мама. В голове звенело «Прости. Ты лучше всех, но…», и Катя думала, что сойдет с ума от этого звона. Впрочем, ранним утром, стоя на смотровой площадке над рекой и отогреваясь чашкой кофе в картонном стаканчике, купленной на последние деньги в автомате, она решила, что жизнь продолжается, и нет смысла мучиться по поводу того, чего ты никогда не сумеешь изменить при всем желании.

Да, теперь прекрасно видно, как он предпочитает парней, жадно засовывая руку под майку пергидрольки. Катя всхлипнула. Веселая девица не отличалась ни красотой, ни обаянием. В ней, объективно говоря, не было ничего такого. Катя, высокая тоненькая шатенка, не уничтожала волосы копеечной краской, превращая их в белую паклю, не наносила на лицо пуды неумелого, но зато очень яркого макияжа, могла подобрать одежду так, чтоб выглядеть неброско, но стильно — Катя была всем хороша, но Кирилл предпочел другую.

Ей казалось, что из комнаты откачали весь воздух. Дышать было нечем. Катя свернула вкладки Оперы, встала из-за стола и стала задумчиво бродить по комнате — маленькой, но уютной, в которой она выросла. Здесь она учила уроки, читала, мечтала о том, как они с Кириллом могут быть счастливы вдвоем. И вот мечты оборвались — теперь как хочешь, так и живи с этим.

Тяжело вздохнув, Катя подошла к окну. Городская окраина, лежащая перед ней, неторопливо погружалась в сон. Гасли, одно за другим, окна в панельных пятиэтажках, люди ложились спать, и ветер лениво перебрасывал опавшие кленовые листья через дорогу. Недавно закончился дождь, но мелкие капли, срываясь с карниза, до сих пор барабанили по подоконнику. Тяжелое одеяло туч, уже неделю накрывавшее город, в нескольких местах протерлось настолько, что видны были мелкие колючие звезды. От окна веяло холодом; Катя смахнула слезинку и неожиданно подумала про книгу.

Это --">