Джина Шэй ДЬЯВОЛ НА ИСПЫТАТЕЛЬНОМ СРОКЕ

Введение

Солнце Чистилища почти не отличается от солнца смертного мира. Лишь только тем, что смертное солнце не заставляет души сиять сильнее и светом своим никак не влияет на желание совершать грехи.

И чем выше к Небесам находится тот или иной слой Чистилища — тем сильнее чувствуется этот эффект местного света.

На верхнем слое Чистилища работают обладатели самых обширных греховных счетов. Чаще всего убийцы — однократные или многократные. Старожилы отмечали легкую иронию в том, что именно подобным грешникам удавалось максимально эффективно овладевать святым словом, что так сильно помогало в борьбе с демонами. Хотя клинок, окутанный святым огнём, им в этом благом деле помогал не меньше. А белые ангельские крылья, дарованные Небесами всякой душе, находящейся на службе у Чистилища — помогали сохранить цельность собственной души, если вдруг противник оказывался слишком силен. И не было иных ангелов, иных серафимов, чем грешники, вставшие на путь искупления. Они забирают души из смертного мира, они ведут подсчет греховного кредита для других грешников, они защищают смертных от демонов, они делают еще много различной работы, если вдуматься.

Самый верхний слой Чистилища не годится для работы. Солнце здесь так безжалостно, что выдержать его свет рядовой работник Чистилища можно очень недолго. Здесь заточены демоны — те, чья зависимость от греха не была побеждена, опасные для душ смертных и обитателей Чистилища, осквернившие многих людей своих ядом, те, в кого не верят даже небеса. Они опасны настолько, что для того чтобы сдержать их силу — их приходится приковать к крестам.

Ангелы приходят к демонам каждый день — демонов столь много что все Горящее Поле даже множеству ангелам удается обойти лишь за неделю. Ангелы пытаются облегчить муки наказанным, подкармливают измученные души демонов благой пищей. Все помнят, что всякий закоренелый грешник достоин милосердия. Время от времени оковы некоторых несчастных размыкаются, потому что небеса решают, что довольно наказали их, и тогда демоны снова пытаются встать на путь истинный. Освобождаются только слабые демоны, те, кто не был клеймен двойной или тройной звездой, как закоренелый, жестокий грешник, безжалостный ко всему миру, и милосердный лишь к себе. Никто и никогда не получал помилования, из тех, кто были отправлены на холм Исчадий, но все же и туда отправлялись всеблагие сестры милосердия — молельщицы из Лазарета Отравленных Душ, и туда приносили пресный хлеб, да воду, тело и лицо каждого распятого тут протирали мокрыми полотенцами и их боль — боль что несло им всякое соприкосновение с освященным деревом креста отступала. Всякий распятый ждал этого момента — когда полотенце коснется его кожи, и небеса на некоторое время проявит снисхождение.

Демоны молчаливы и измучены, в большинстве своем, они рады всякому ангелу, который явится чтобы облегчить им их страдания. Впрочем, встречаются и более строптивые экземпляры. Например, один из исчадий ада настолько раздражает сестер милосердия, что лишь одна из них выдерживает в его присутствии некоторое время.

Ей приходится терпеть его капризы, кормить его с рук, и под градом ядовитых колкостей протирать его лицо. Кажется, демон поставил себе целью раздразнить и эту смиренную барышню, потому что его язык до сих пор не унялся. Например сейчас — пока она тщательно омывает его руки он над ней в который раз посмеивается.

— Ну так что, твой Джон в кои-то веки затащил тебя в какую-нибудь подсобку? — ехидно спрашивает демон, а девушка мягко улыбается.

— Джон не такой как ты думаешь, Генри.

— Ой, да брось, — хмыкает демон, а осторожные пальцы девушки с его щек убирают волосы — его длинные волосы, которые выбились из растрепавшейся косы, и прилипли к лицу, — я же видел его не раз, всякий раз прямо остро чую, что он тебя хочет, ну и с чего бы это он и не такой?

— Ох, Генри, — вздыхает девушка, и берет свежее полотенце, чтобы омыть его лицо, — вот как тебе еще не надоело? Чем ты опять довел Рит?

— Всего лишь рассказал, как поимел бы её, если бы мне довелось, — демон замирает, чтобы он не говорил, но ему действительно нравится, когда его лица касается прохладная ткань, а иногда — и тонкие пальцы сестры милосердия, и в выжидании этих кратких мгновений заключается удовольствие, дозволенное исчадиям ада.

— Ну, --">