Лючия фон Беренготт - Лёд твоего сердца

Какое-то нездоровое любопытство — уж больно странным показалось мне это обращение — «человечка».

И я обернулась, присев на коленях на верхушке сугроба.

Перед успевшим подняться Русланом стоял человек.

Высокий — выше моего далеко не маленького «бойфренда», закутанный в нечто похожее на старомодную, черную, медвежью шубу. Или это меховая накидка, наброшенная на плечи? С моего угла зрения таких подробностей было не рассмотреть, но выглядело одеяние более, чем необычно.

Человек был светловолос, но не блондин, а скорее светлый шатен, в аккуратной, даже красивой бороде — из-за которой был не совсем понятен его возраст. Однако, судя по широким плечам и прямой спине, до старости ему было явно далеко.

А еще я увидела, что у припаркованного поодаль лимузина настежь распахнута задняя дверца. Неужели мой странный спаситель оттуда?..

— Мужик, шел бы ты по своим делам… — угрожающе сплюнув, Руслан принялся обходить незнакомца кругом — похоже на то, как хищники обходят друг друга, перед тем, как напасть.

Человек усмехнулся.

— Как ни странно, я именно по ним и шел. Мне нравится эта человечка, и я ее у тебя забираю.

У Руслана даже челюсть отвисла — видно было, что он никак не может решить, удивляться ему или уже можно начать сатанеть, сжимать кулаки и бить этого наглеца по мордасам. Вероятно, его тоже выбивало из колеи это странное «человечка».

— Что ты несешь, придурок? Куда ты ее забираешь?

Мужчина охотно разъяснил.

— К себе домой. В Анрем — королевство льда и вечной зимы.

Руслан нервно хохотнул и обернулся — будто хотел задействовать меня в представлении.

— Ты слышала, Алён? Это типа Король Севера за тобой приехал на люксовой тачке. Вон и шубейка у него, как у этого… как его… — повернувшись к незнакомцу, он скривился, явно подстегивая себя, чтобы вновь разгорячиться. — Сейчас я ему бороду-то повырыва…

Он не договорил.

Легко и быстро подавшись вперед, человек в шубе сделал весьма странную вещь — дунул Руслану в лицо. Просто дунул — как дуют на замерзшее по зиме окно, пытаясь отогреть его.

Вот только, результат, судя по тому, что произошло дальше, был прямо противоположным… отогреванию.

Качнувшись под потоком искрящейся субстанции, которая вырвалась вдруг изо рта незнакомца, мой несостоявшийся насильник замер в неестественной, невозможной позе, будто бы окаменел в полудвижении, так и не успев упасть.

С нарастающим ужасом я наблюдала, как сначала его руки, торчащие из-под куртки, а потом и лицо покрываются чем-то белым и прозрачным. Лёд, поняла я через секунду. Эта белая штука — самый настоящий лёд! Руслан леденеет, превращается из живого человека в мертвую, хоть и безумно красивую ледяную статую. Леденеют его ботинки, его шапка, застывшим у рта облачком леденеет пропитанное спиртом дыхание.

Незнакомец тоже наблюдал за этим невероятным превращением — только без ужаса. Равнодушно наблюдал, чуть прикрыв глаза, будто медитировал.

Потом перевел взгляд на меня взгляд, и я поняла, что лед был не только в его дыхании.

— Ты идешь со мной, — сказал он мне. Даже не приказал, просто сказал — будто знал, что слова его не нуждаются в усилителях, вроде приказного тона или восклицательных знаков в конце предложения. Просто констатировал факт — я сейчас встану, отряхнусь, обойду эту жуткую ледяную статую и пойду за ним.

В его машину. Которая повезет меня…

— Куда я и-иду?.. — смогла выдавить я единственный вопрос, который на данную минуту имел значение.

Уже успев отвернуться, он бросил через плечо.

— Пока в машину.

Глава 3

В белой изнутри и снаружи машине было холодно. Очень холодно. Почти как на улице — только от того холода могла защитить теплая одежда, а этот проникал под самую кожу, пронзал сердце, и не было от него никакого спасения.

Я не понимала, почему пошла за ним — он не угрожал, не тянул за собой на веревке. Не сковывал руки и ноги, чтобы я шла, повинуясь его воле.

Просто он был ответом. На все, что произошло — на то невозможное, что он сотворил с Русланом… Да к черту Руслана — на всё, о чем мы мечтаем, ворочаясь бессонными ночами в кроватях, взбудораженные полнолунием или просто проснувшись от неприятного сна. На все те пугающие фантазии, что лезут в голову в предрассветные часы, когда дневные заботы кажутся несущественной суетой.

Он был частью мира, открывшимся мне в ту самую секунду, когда здоровенный --">