Диана Гэблдон - Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего

– Кто? – спросила я прямо.

– Можно гадать, – ответил Джейми, пожимая плечами. – Макгилливреи? Ричард Браун? Друзья Ходжепила, если они у него были. Индеец, которого ты встретила – Доннер, – если он еще жив? Нил Форбс? Он затаил обиду на Брианну, и они с Роджером должны об этом помнить. Хирам Кромби и его люди?

– Хирам? – переспросила я с сомнением. – Конечно, он не особенно тебя жалует, а уж меня и подавно, но…

– Ну, я не уверен, – признал он. – Но это возможно, да? Его люди не поддерживали якобитов, вряд ли их обрадует перспектива скинуть короля с трона по другую сторону океана.

Я кивнула. Кромби и остальные должны были поклясться в верности королю, прежде чем им позволили отплыть в Америку. Джейми тем более должен был принести подобную клятву, это было условием его помилования. И теперь у него не было другого выхода, кроме как нарушить ее. Но когда?

Джейми перестал барабанить пальцами, они спокойно лежали на столе, рядом с письмом.

– Я думаю, ты права, саксоночка.

– Насчет чего? Насчет будущего? Ты и так это знаешь, – сказала я немного удивленно. – Бри и Роджер сказали тебе то же самое. К чему ты это?

Он медленно провел рукой по волосам.

– Я никогда не сражался за принципы, – произнес он задумчиво и покачал головой. – Только из необходимости. Интересно, это как-то меняет дело?

Он не выглядел расстроенным, в его голосе звучало одно только отстраненное любопытство. Однако мне это показалось тревожным знаком.

– Но в этот раз есть принцип, – возразила я. – На самом деле, это, может быть, первая война, в которой будут воевать за принцип.

– Вместо чего-нибудь более существенного, вроде торговли или земли? – спросил он, приподнимая одну бровь.

– Я не говорю, что земля или торговля не имеют к этому никакого отношения, – ответила я, попутно размышляя, когда я успела стать защитницей Американской революции – исторического события, о котором я знала только из школьных учебников Брианны. – Но эта борьба куда серьезней, тебе так не кажется? «Мы считаем самоочевидными следующие истины: что все люди созданы равными; что они наделены своим творцом неотчуждаемыми правами; что в число этих прав входят жизнь, свобода и возможность добиваться счастья».

– Кто это сказал? – спросил он заинтересованно.

– Томас Джефферсон скажет в честь новой республики. Документ назовут Декларацией независимости.

– Все люди, – повторил он. – Как думаешь, он и индейцев тоже имеет в виду?

– Я не знаю, – ответила я немного раздраженно, чувствуя, что меня загоняют в угол. – Я его не встречала. Если встречу, то спрошу, ладно?

– Неважно, – он поднял ладонь, отметая мое предложение. – Я сам спрошу, у меня будет такая возможность. А прежде поговорю с Брианной, – он посмотрел на меня. – Что касается принципов, саксоночка…

Джейми откинулся в кресле, сложил руки на груди и прикрыл глаза.

– «Ибо доколе хоть сотня из нас останется в живых, никогда и ни в коей мере не покоримся мы английскому владычеству. Ведь не ради славы, богатств или почестей мы сражаемся, но единственно во имя свободы, кою каждый добрый человек утратит лишь вместе с жизнью». Арбротская декларация^[4], – сказал он, открыв глаза, и криво улыбнулся. – Написана около четырех столетий назад. Так что там насчет принципов?

Он поднялся с кресла, но остался стоять перед обшарпанным столом, который использовал для решения всех официальных дел, глядя на письмо Эша.

– Что касается моих собственных принципов… – начал он, как будто говоря сам с собой, но следом посмотрел на меня, словно вспомнив, что я еще здесь. – Я отдам ружья Птице. Хотя через пару лет могу пожалеть об этом, когда обнаружу, что дула наставлены на меня. Но он все равно получит их и решит сам, что делать дальше, чтобы защитить себя и своих людей.

– Цена чести, да?

Он посмотрел на меня с бледным подобием улыбки.

– Зови это компенсацией.

Глава 54 Барбекю Флоры Макдональд

6 августа, 1774

Что говорят живой легенде? Или мужу легенды, если уж на то пошло?