Дайре Грей - Отравленные корни (СИ)

желания которой стоят выше хозяйских.

— Мне все равно.

Правда. Я не знаю, что чувствовать или сказать. Прошло слишком много времени. Четыре года назад, узнав о том, что Олеж жив, я была бы счастлива. Три года назад умоляла бы забрать меня из того кошмара, в котором оказалась. Два года назад, скорее всего, попыталась бы убить. Год спустя не сказала бы даже слова…

— После обеда тебя посетит портной — снимет мерки для костюма к суду.

Я открываю рот, чтобы предложить что-то из своих личных вещей, но, подумав, закрываю. Весь мой гардероб, украшения и другие вещи наверняка передали для анализа алхимикам.

— Завтра придет Илей — он хочет осмотреть тебя. Наметить план лечения.

Серьезно? Его речь начинает напоминать мне театр одного актера. Виттор действительно думает, что будет какое-то лечение? Для меня?

— Прекрати эти упаднические мысли. У нас есть все шансы смягчить приговор.

Я усмехаюсь достаточно явно, чтобы он осекся и перестал говорить глупости. Смягчить? Совет никогда не пойдет на подобный шаг, чего бы я для него не совершила. Для них уступить означает создать прецедент, на который потом смогут опереться другие подсудимые. А давать им такой шанс…

— Афия! — Наставник почти рычит, мгновенно становясь строгим и суровым, каким и казался мне раньше. Почему я никогда не видела, что у него тоже есть свои слабости? — Ты должна бороться. Вместе мы сможем их убедить. Но мне нужна твоя поддержка, иначе ничего не выйдет.

Он говорит убедительно, но желания верить не возникает. У меня нет будущего. Я уничтожила его вчера, прекрасно понимая, на что себя обрекаю. Мне не страшно. Давно не страшно. Только хочется, чтобы все поскорее кончилось. И суд через два дня меня вполне устраивает.

Я встаю, продолжая удерживать взгляд Виттора, медленно с противным скрипом задвигаю стул.

— Помни свое обещание.

Не оборачиваясь, иду к двери. Охранник ждет меня с кандалами в руках. Пора возвращаться в камеру.

Глава 2

Лежу и рассматриваю потолок. На нем тоже есть вкрапления амбирцита, и теперь я считаю черные точки там. На стене их 4308, потолок же пока не поддается арифметике. Мысль все время сбивается, возвращается к разговору с наставником.

Олеж… Я не могу не думать о нем. Даже если внутри все молчит, память я отменить не могу.

— Олеж, — я пробую его имя на вкус, пытаясь вызвать в себе былые чувства. Тщетно. Но мысль все-таки перескакивает.

Он был самым лучшим на нашем курсе. Самый сильный, ловкий, прирожденный боец с предрасположенностью к Свету. Ему прочили большое будущее, вплоть до прохождения посвящения, а там спустя несколько десятков лет и места в Совете. Конечно, по нему сходила с ума вся наша немногочисленная женская половина учащихся. Я не стала исключением. Хотя и вела себя довольно сдержанно. Не лезла вперед, не пыталась навязываться. Мне казалось, что такое внимание должно вызывать раздражение. По крайней мере, меня оно скорее бы напрягало. Как оказалось, его тоже…

Мы сошлись как-то незаметно и буднично. Без бурных взрывов страсти или затяжных скандалов. Просто в один день я вдруг поняла, что наши разговоры об обучении и интересах стали затрагивать все более личные темы, что мне уютно не только говорить или слушать, но и молчать рядом с ним. Конечно, все то время моя симпатия только росла, ширилась, заполняя меня целиком, и оказалась взаимной.

Сейчас кадры прошлого кажутся пустыми. Лишенными своего эмоционального наполнения. Я точно помню последовательность событий, но больше не могу сказать, что именно чувствовала в тот или иной момент. Да и некоторые особо эмоциональные мгновения просто стерлись. Например, я совершенно не помню, как мы объяснялись друг с другом. Или как он уходил на свое первое и, как я тогда думала, последнее задание. Не помню, что было со мной, когда сказали, что ждать больше не имеет смысла, и он просто не вернулся. Вот само известие, которое передал тот же Виттор, я помню прекрасно и его виноватый взгляд. А свои чувства — нет.

Да и какая теперь разница? Чтобы не происходило тогда, мне осталось слишком мало жизни, чтобы тратить ее на прошлое.

— К вам посетитель, — вырывает меня из размышлений голос охранника. Теперь уже значительно более уверенный. — Встать. Лицом ко мне. Руки перед собой.

Утренняя процедура повторяется в той же последовательности. Прийти ко мне мог только портной. Наставник не --">