(Mary Bond) , (Evelin Morgen) - Они нашли (СИ)

недоразумения?

Искренние улыбки на их лицах отличаются от улыбок остальных жителей лагеря. Они празднуют не победу, не очередное спасение мира, они празднуют то, что отныне будут вместе. Будут делать то, чего не планировали в прошлом.

Они будут начинать новую главу собственных жизней. Отныне вместе и неразрывно, с большим удовольствием и азартом.

Крепкие объятия, скреплённые руки, а затем дуновение ветра с востока.

— Кто хочет поплавать? — усмешка на губах Лили не привлекает должного внимания её подруги, что в этот момент слишком занята Питером. Солнце клонится к закату, и вновь их постигает всё то же интимное освещение, что и ранее на горе Тамалпаис.

Да и невозможно не добавить, что сам парень слишком занят также ею, чтобы приметить огонёк азарта, одновременно загоревшийся в глазах Лили и Дина.

— На три? — улыбается Уолкер, осторожно подступая к парочке, в этот момент никак не обращающей на них внимания.

— Три, — хмыкает тут же Лили, резко подскакивая к дочери Аида, стоящей вместе с Питером на краю пирса.

Ох, зря.

Сильные толчки Дина и Лили заставляют обоих повалиться в воду и вскрикнуть.

Сын Афродиты и дочь Посейдона заливаются громким смехом, глядя друг на друга.

— Звери! — кричит возмущённо мокрый Питер, всплывая на поверхность. Вот только в следующий момент получает брызгами себе в лицо.

От Мари.

— Ты за это ещё поплатишься, Вуд, — он хватает её за плечи, притягивая к себе и тяня под воду.

И её возмущённые крики стихают.

Именно так для них заканчивается это путешествие: заливистым смехом, окружающей их тишиной и искренними улыбками, озаряющими тьму.

========== Глава 22 ==========

Всё это заставляет содрогнуться от страха и упасть на колени, совсем потеряв способность говорить. Едкий запах дыма забирается в нос, раздражая. Глаза всё никак не могут понять, что они видят, ведь это слишком ужасно.

Видно плохо, они также слезятся от этого дыма, но всё же удаётся разглядеть хотя бы что-то и тут же тихо вскрикнуть от ужаса.

Полыхающее здание привлекает самое большое внимание, но тут же какая-то из свай обрушивается и с оглушительным треском загорается. Пламя отражается в тёмных зрачках молчаливого наблюдателя, давая ему понять, что это — конец.

Странные эмоции одновременно наполняют душу, но самая сильная из них — страх. Непонимание того, что происходит, отходит на второй план, ведь только одна мысль, что внутри горящего здания может находиться кто-то важный для неё, пугает.

Взгляд невольно опускается на собственные руки, отчего изо рта тут же вновь вырывается крик. Светлая кожа вся испачкана в крови, кажущейся совсем-совсем тёмной в этом полумраке.

Страх вновь заставляет содрогнуться всем телом, а затем почувствовать вселенскую слабость.

Правая рука натыкается на что-то металлическое и острое, и глаза тут же находят окровавленный кинжал, лежащий прямо перед ней.

Осознание того, что он — её собственное оружие, тут же с болью пронзает её разум.

Но чья кровь на нём?

— Разве ты не понимаешь? — откуда-то позади следует дикий сумасшедший смех, отчего девушка тихо вскрикивает, а затем издаёт стон, теряющийся в непонятном шуме.

Взгляд вновь падает на бледные руки, что испачканы в крови.

Понимание того, чья это кровь, приходит мгновенно.

Глаза девушки застывают, замечая какие-то шрамы на левом запястье, едва видные в этом сумраке.

Треугольник без уголков, состоящий из трёх ровных линий, так и не соединённых между собой.

— Это только начало, — дикий смех за спиной говорит о том, что наблюдательница никуда не ушла, наслаждаясь моментом.

Наслаждаясь страхом и эмоциями девушки, что сидит на коленях перед горящим зданием.

И со сверкающим кинжалом Мари Вуд в руках.

--">