(Ie-rey) - Последняя черта (СИ)

получиться, да и размахнуться было тяжело.

Кёнсу в отчаянии прикидывал все шансы и рисовал мрачные картины будущего. Если змея его цапнет, он либо умрет от яда, либо сляжет на несколько дней, а без него маленький Фань точно погибнет. Да они оба погибнут, если будут торчать на одном месте.

В Зараженных Землях следовало постоянно двигаться и менять на ночь убежища. Да и как еще им добраться до последней черты на Юге? Если сиднем сидеть, то пути не будет.

Кёнсу и так не представлял себе, как им идти до южного края Зараженных Земель. И как дальше быть — тоже. Торговцы говорили, что даже в Зараженных Землях есть селения, где можно попросить крова на ночь или две, нанять проводника, но Кёнсу не знал, где и как эти селения искать. Это не выглядело таким безнадежным и удручающим прежде. Проведенные в пути дни и ночи легкими никто бы не назвал, но только сейчас, когда живая угроза впервые возникла буквально перед глазами, Кёнсу сполна ощутил груз ответственности, что лег на его плечи. Ведь дойти полагалось не только ему, но еще и ребенка довести.

Конечно, в Белых Шахтах всем на самом деле наплевать, дойдут ли Кёнсу с крохой Фанем до их последней черты на Юге. Отщепенцев никому не жаль, потому что одиночки умирают первыми. Но у Кёнсу внутри все восставало против этого. Ибо почему? Это же несправедливо. И, наверное, сочувствовал он Фаню именно потому, что сам был таким же чужаком и отщепенцем в Белых Шахтах. Раз семьи и рода нет, то и черт с ним, да? А вот хрен!

Кёнсу крепче стиснул камень, продолжая наблюдать за змеей. Из своего положения он не мог так просто взять и ударить змею, а если бы и мог, то вряд ли убил бы с первого удара. Еще и неудобно повернутая нога постепенно затекала. Чем дольше тянуть, тем больше шансов погибнуть.

Кёнсу постарался незаметно выпрямить правую ногу или хоть уложить ее удобнее, но тут же из-за крошечного движения посыпались песок и камешки вдоль неровной стены лаза. Змея мгновенно повернула голову и метнулась к ноге Кёнсу. Он и с жизнью попрощаться успел, но Фань выручил, пихнув один из мешков. Кёнсу остервенело бил и бил левой рукой с зажатым в ней камнем. То попадал, то колотил по неровной стене. Бил, пока змея не замерла неподвижно на песке. Выронив камень, Кёнсу принялся лихорадочно обшаривать себя. Выдохнул, едва убедился, что не укушен.

Рано обрадовался. Фань тонкими пальцами ухватился за его колено, помедлил и свалился на песок. Глотая слезы, Кёнсу выбирался из лаза и тянул за собой Фаня. Уже под ясным небом осматривал ребенка. Нашел две алые точки на правой голени. У него руки ходуном ходили, а он пытался сделать надрезы. Жадно припадал губами к ранкам, высасывал кровь вместе с ядом, шумно сплевывал и вновь припадал губами к бледной коже. Вокруг ранок набухли фиолетовой сеткой тоненькие сосуды. Кёнсу высасывал яд до тех пор, пока сетка из сосудов не стала бледнее. Носился потом с котелком, разводил огонь, ползал на четвереньках по склону в поисках нужных стеблей и корешков. Таких змей он раньше не видел, но надеялся, что обычные средства помогут.

Фань безжизненной куклой лежал на песке. Кёнсу трогал его шею, жадно ловил слабое дыхание и промывал ранки настоем, чтобы потом натереть кашицей из размягченных в кипятке корешков и стеблей. Перевязав голень и пощупав лоб Фаня, Кёнсу выпрямился. Растирал ноющую поясницу и озирался. На помощь рассчитывать уж точно не стоило, а идти Фань не мог. Оставаться же в норе было смерти подобно.

Кёнсу собрал их нехитрый скарб, половину сложил рядом с Фанем, половину взвалил на спину и принялся кругами обходить холм. Искал другое подходящее место. Как оказалось, очень вовремя. Как раз нашел узкую рытвину, которую завалил сверху ветками, землей и треснувшим бревном, оставив один узкий проход, через который можно было влезть в получившееся укрытие. Сунул туда вещи, выбрался и огляделся. На востоке небо наливалось сизым. Клубящийся сумрак раскалывали фиолетовые ломаные линии.

— Не было печали… — Кёнсу бегом кинулся к холму, где оставил Фаня и часть вещей. Тащил на себе с короткими передышками, чтобы успеть спрятаться от бури. Ветер уже зверем выл и ревел, когда Кёнсу заволакивал Фаня в укрытие и поспешно зарывал землей и закладывал камнями проход. Потом в темноте под звук собственного тяжелого дыхания обнимал Фаня, пока над ними бесновались

--">