Анастасия Бьёрн - Рин

Анастасия Бьёрн Рин

Часть первая Вводная

Мир После… Таким он стал после того, что в прошлом бы назвали Третьей Мировой Войной. Но что там на самом деле произошло – никто не знает; возможно, знают в Городах – но я там давно не бывала…

Моё место здесь, за стенами. Там, где нет контроля, там, где всё ещё растут деревья, где текут реки, где обитают животные. Есть еда и вода. За стенами я не одна. Здесь есть деревни. Но это скорее общины людей, объединённых желанием выжить. В деревни, как и в Города, попасть можно – но это требует платы. Чаще всего люди, бегущие за укрепленные стены, не имеют за пазухой ничего. Чаще всего такие погибают, так и не попав внутрь.

Я не из таких. Мне всегда есть что предложить. И у меня всегда есть причина уйти вновь – потому меня охотно пускают внутрь.

Пускают.

Но не любят.

В Мире После вообще не любят одиночек. Потому что люди, которые могут выжить в одиночку – опасны.

* * *

Один.

Я беззвучно разминаю плечо и снова целюсь. Лес полон звуков – они скрывают моё присутствие, ровно, как и раскидистый куст с ещё зелёными листьями…

Второй.

Звук отпугнул третьего. Некогда ждать. Бросок!

Третий.

Я выпрямилась, покинув своё укрытие, потянулась, размяв затекшие руки и ноги, и подошла к трём тушкам зайцев. Они годны на продажу: шкура осталась почти цела – я всегда мечусь в те зоны, где пойдёт разрез. К тому же, заячье мясо в этом году, считай, деликатес – из-за волков в округе их осталось совсем мало. Мне повезло, что эти трое передвигались вместе.

Сама я к мясу равнодушна, но в деревнях его можно обменять на хлеб, а к нему я имею ужасающую даже меня саму слабость. Ничто не может быть лучше свежей хрустящей булки только из печи… Ну, вот – стоило подумать, как живот отозвался заунывной арией…

Странно, что я всё ещё использую эти слова. Странно, что я вообще всё ещё помню, что такое ария, и в каком случае можно употреблять эпитет «заунывная». Особенно – в отношении голодного желудка.

Мир разрушился больше пятнадцати лет назад. Мне тогда было двенадцать… Но я не разучилась разговаривать сложноподчинёнными предложениями, и не стала профессиональной охотницей, скрывшись в лесу и путём долгих изнурительных тренировок получив боевые навыки. Со мной всё было намного сложней… Впрочем, сейчас не время для воспоминаний.

Я выткнула из мёртвых тушек метательные кинжалы, приобретённые мной в одной из деревень около пяти лет назад, подняла свою добычу и прибавила ходу – из леса путь не близкий, а сегодня ночую не у себя: мои запасы еды не требуют пополнений, но моя одежда…

И хлеб. В деревне я смогу купить хлеб.

Но в начале – одежда. Помимо этого, приближаются холода, и мне нужно подумать о том, где я проведу зимние месяцы.

Собственно, это и есть главная причина, по которой я иду именно в ту деревню – там у меня есть связи и место бесплатного ночлега. Может, останусь в ней… Да, скорее всего так и будет.

Я прибавила хода и перешла на лёгкий бег. Тридцать минут – и буду на месте. Плата за вход – одна тушка; новые кожаные штаны с меховой безрукавкой – ещё одна тушка; пять булок свежего, хрустящего солёного хлеба – ещё одна тушка.

Да, хлеб сейчас – на вес золота. Потому что поля практически не охраняют, и люди сеют пшеницу и рожь на свой страх и риск. Охрана такой большой территории требует таких же больших денег на наёмников, а люди в деревнях чаще всего сами кое-как сводят концы с концами. К слову… Это идея – подработать зимой наёмницей. Но для этого мою третью тушку нужно будет потратить на меч, а это значит, что на хлеб мне не хватит…

Пистолетами перестали пользоваться сразу, как только осознали их бесполезность. Теперь в ходу нечто наподобие мечей; и я говорю «нечто наподобие», потому что профессиональных кузнецов и в нормальном мире было днём с огнём не сыскать, а в Мире После выжили далеко не все… Огромной редкостью являлись настоящие мечи, вывезенные мародёрами из уцелевших музеев или из домов коллекционеров, умерших во время Великого Разрушения – из-за последствий прозванного Апокалипсисом Наших Дней. Много лет назад в одном из уцелевших Городов я слышала, как учёные называли те события АНД. Но в деревнях чаще говорят: «Великое Разрушение», более того, не произносят эти слова всуе, а если где слышат – начинают неистово молиться. Но молитвы, ровно, как и кресты или святая вода – не спасут от той --">