Виктория Богачева - Жена самурая (СИ)

Пролог

Все началось еще с вечера, когда в комнату постучалась молоденькая служанка.

— Госпожа, ваш отец приказывает вам спуститься. Он хочет поужинать с вами и с вашей матушкой.

— Она мне не мать, — привычно огрызнулась девушка и аккуратно положила кисточку для туши в специальную подставку.

— Простите, госпожа, — поклонилась служанка и, пятясь, вышла.

— Не нравится мне все это, совсем не нравится, — пробормотала Наоми* и вновь взялась за кисть. — Что на сей раз для меня задумал отец? — она поморщилась, старательно выводя на рисовой бумаге иероглиф «отчуждение».

Скомкав пять листов и вконец расстроившись, она резко поднялась и хлопнула в ладоши.

Тут же на зов явилась служанка.

— Да, госпожа?

— Убери здесь и принеси зеленое кимоно в мелкий цветок.

— Хорошо, Наоми-сан.

Оставшись в одиночестве, Наоми подошла к окну, выходившему в сад.

«Слуги не метут лишний раз и без того чистые полы, а значит, по крайней мере, ужин будет действительно семейным. Если это вообще можно назвать семьей», — она вновь поморщилась и прислонилась к оконной створке, наслаждаясь закатом.

Солнце медленно садилось, окрашивая небо в розовато-оранжевый цвет и последними лучами играя с кроной деревьев, листву которых трепал теплый ветер.

«Скоро цветение сакуры… даже думать об этом не хочу… ведь это так свойственно нашему клану: приурочить какое-нибудь событие к природному явлению. Будь то сильные грозы в октябре или цветение моего дерева».

Тихо прошелестели раздвигающиеся створки, и в комнату вновь вошла служанка.

— Ты заставляешь себя ждать, Неко.

— Простите, Наоми-сан… — начала она.

— Оставь. Давай скорее кимоно, — она небрежно махнула рукой и скинула на пол халат. — Как там повязки? — спросила Наоми, безуспешно пытаясь придать голосу беспристрастность.

Но Неко хватило ума не жалеть хозяйку и не сочувствовать ей.

— Бинты совершенно чисты, — просто сказала она.

— Значит, все зажило… — шепнула Наоми и повела плечами: последнее наказание отца запомнится ей надолго.

Неко помогла своей госпоже надеть кимоно и собрать длинные черные волосы в элегантный пучок. Когда служанка начала завязывать оби*, Наоми, почувствовав, что Неко прикрепляет ей специальную доску для пояса, протестующе мотнула головой.

— Нет. Оставь. Никакого оби-ита*. Не хочу.

— Хорошо, Наоми — сан. Но вам следует знать, что это был приказ вашей матушки…

— Она не моя мать. Сколько раз я должна повторить, чтобы ты перестала ее так называть? — горько и тихо спросила она, не имея сил ни на раздражение, ни на громкий окрик.

Так много всего навалилось в последнее время. Придирки мачехи стали как будто дотошнее, а наказания отца — больнее. Все повторялось раз за разом, неделя за неделей: Наоми не давала согласия на свадьбу, и он бил ее. Вновь не давала и вновь получала десяток ударов. Сколько уж было их, таких порок?..

Она устала, Ками-сама, как же она устала.

— Простите, Наоми-сан, я, правда, больше не буду, — взволнованно произнесла Неко, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Ничего, — ломким голосом ответила та. — Ничего.

Она поправила волосы, провела ладонями по талии и бедрам, разглаживая тонкий шелк, и направилась к дверям. Уже спускаясь по лестнице, она взглянула вверх. Свет играл тенью на контурах ее лица, подчеркивая высокие, острые скулы. Наоми выпрямила плечи и вздернула подбородок, не собираясь выдавать внутреннего напряжения и волнения, что бушевало в душе. Ее губы дрогнули в усмешке, когда она представила грядущий ужин. Ужин семьи, частью которой ее почти никто не считал. Старшая дочь, наследница великого клана… Ошибка отца в молодости, досадная помеха, кость в горле для многочисленной родни.

Наоми прошла по длинному коридору и распахнула дверь, ведущую в комнату, где проходили трапеза.

Мачеха уже ждала ее, сидя на подушках перед низким столиком.

— Ты опоздала, девочка, — строго сказала она, смерив падчерицу пристальным взглядом.

— Нет. Отец ведь еще не пришел.

--">