Дэнис Аллен - Влюбленные соперники

подушкам сиденья.

– О, не обращай на меня внимания, дружище, – извинился Алекс, – Я сержусь не на тебя, а на погоду. Как бы мне хотелось выбраться из этой проклятой кареты! Но если бы я даже и рискнул остановиться в такую грозу, то все равно бы не стал вылезать наружу, потому что непременно промок бы до нитки! Да и Дадли, наверное, тоже бы рассердился, как ты считаешь?

Шедоу вроде бы начал проявлять сочувствие к его словам, но при упоминании имени привередливого слуги Алекса, того самого, который не захотел ехать в одной карете с собакой, слегка оскалился.

– Извини, что упомянул о Дадли, старина. Спи себе дальше.

Пес положил голову на лапы.

Алекс тяжело вздохнул. Будучи по натуре человеком терпеливым, он относился ко всяческим неудобствам с гораздо большим юмором, чем многие, равные ему по происхождению, люди. Но сегодняшний день и это путешествие были особыми: в конце Алекса не ждало ничего, кроме неприятностей.

Не будет ни завтраков на открытом воздухе, ни конных прогулок, ни веселых ужинов, ни импровизированных танцевальных вечеров со скатанными к стенам коврами, ни, как это частенько случается, флирта с какой-нибудь аппетитной, жаждущей общения вдовой или скучающей чужой женой. Ничего этого не будет. В конце путешествия его ожидает умерший четыре дня тому назад старик да младший брат, который, без сомнения, презирает его, Алекса.

Брат… Алекс облокотился на подушку цвета старого красного вина и положил руку на голову огромного белого пса, в тысячный раз мысленно вернувшись в тот день, когда его разлучили с пятилетним братом. Он обожал Закери. В то время как отец не уделял малышу почти никакого внимания и лишь время от времени кидал на него суровый взгляд, Алекс окружил того любовью, в которой ребенку было отказано без всякого на то основания.

Когда мальчик родился, Алексу было всего восемь лет, и он только смутно мог догадываться о том, что отец не может простить Заку смерти своей обожаемой жены, которая умерла в родах. После ее смерти отец так никогда до конца и не оправился. Но даже своим детским, врожденным чувством справедливости Алекс понимал ужасную необъективность того, что Закери приходится за это расплачиваться. Он тоже очень тосковал по матери и находил себе утешение в близости с Заком.

Именно ему и никому другому Зак подарил свою первую младенческую улыбку. Поставив маленькие ножки поверх своих, Алекс водил годовалого Зака по комнате до тех пор, пока тот не понял, что от него требуется, и не сделал самостоятельно первые шаги. Алекс стоял рядом, подбадривая и присматривая. Когда брат произнес первое слово, Алекс с радостью услышал, что это было его имя или, во всяком случае, нечто весьма похожее. А потом, когда Заку исполнилось пять лет, приехал дедушка Хейл и увез малыша навсегда.

Алекс никогда не забудет этого высокого, черноглазого, седобородого мужчину с сурово сжатым ртом, как не забудет и испуганного выражения заплаканного личика Зака в окне отъезжающей кареты.

Когда Алекс обратился к отцу за объяснениями, лорд Росс посоветовал старшему сыну выбросить из головы всякие мысли об «этом ребенке». Само существование малыша снова и снова напоминало лорду Россу о потере своей драгоценной Шарлотты. Все почувствуют себя свободнее, сказал он тогда, если Зак останется в Корнуолле. Так им будет гораздо легче.

Алекс криво, с горечью улыбнулся. Легче, как же! Отец, может быть, и почувствовал себя легче, но прошло много месяцев, прежде чем Алекс смог уснуть, предварительно не выплакавшись. Он глубоко стыдился подобных проявлений слабости, но ничего не мог с собой поделать.

Алекс регулярно писал Заку, и отец был столь снисходителен, что оплачивал и отправлял его корреспонденцию, но ответа никогда не приходило. Даже позднее, когда брат стал достаточно взрослым, чтобы самому писать письма, Алекс не получил от него ни одной весточки. Правда, одно письмо пришло – в ответ на то, которое Алекс написал Заку после смерти отца. Официальный ответ Закери был кратким и деловым – он не хотел иметь со своим старшим братом никаких отношений.

Это письмо стало для Алекса горьким разочарованием, его переполнило тогда не меньшее чувство горечи, чем то, которое владело им после отъезда Зака. Но Алекс был из породы сильных людей и немедленно решил попробовать чем-то заполнить образовавшуюся в жизни пустоту. Надо сказать, он прекрасно преуспел в этом. Недаром он заслужил прозвище Греховодник Викем. И если --">