Сари Робинс - Что надеть для обольщения

книге, из которой можно было узнать о новом рискованном предприятии, благодаря которому – если все получится – Прескотту не придется больше исполнять унизительную роль дамского угодника.

– Ах! – Увидев его, незнакомка вскочила с места как ужаленная. Бухгалтерская книга с грохотом упала с ее колен на пол. – Прошу прощения! Я вовсе не собиралась шпионить и совать нос в чужие дела! Я просто сидела на диване и ждала вас, но тут… э-э… Мне надоело сидеть на одном месте, я поднялась и взяла… э-э… первое, что мне попалось на глаза… Знаю, это нехорошо… Но понимаете, я не собиралась этого делать! Я просто… просто… Мне правда очень жаль! Извините меня!

Судя по гладкой, без единой морщинки коже, даме скорее всего недавно минуло двадцать лет. Ее можно было бы, пожалуй, назвать хорошенькой, если бы не чересчур строгая прическа, которая ей совсем не шла. Да и прямой большой нос был довольно тяжеловат для ее худого лица.

Зато глаза были замечательные – такие темные и блестящие, что они казались почти черными. В них светился живой острый ум. Когда Прескотт посмотрел в эти восхитительные глаза, его сердце учащенно забилось – он сам не знал почему.

Интересно, много ли дамочка успела прочесть в его бухгалтерской книге? Что ей удалось выведать? К коммерции и любой профессиональной деятельности люди из высшего общества относились с изрядной долей презрения. Вряд ли эта женщина станет мешать его начинанию. Так почему же в таком случае для него важно, что ей удалось узнать? Да потому, что он вложил в это дело все свои сбережения, до последнего пенни.

Дама наклонилась, подняла с пола бухгалтерскую книгу и протянула ее Прескотту.

– Прошу извинить меня, мистер Дивейн. Я не имела права раскрывать эту книгу. Я не успела там прочесть ни слова. Стоило мне ее открыть, как в тот же миг вы вошли.

Голос незнакомки звучал взволнованно. От смущения ее бледные щеки покрылись румянцем. А в ее бархатных темных глазах Прескотт видел искреннее раскаяние. Но он, как никто другой, знал, что внешность обманчива.

Не выказывая никаких признаков тревоги, Прескотт изобразил на лице равнодушие, гордо вскинул голову и подошел к барышне, собираясь забрать у нее бухгалтерскую книгу. Он давно уже усвоил важное правило – всегда и везде скрывать свою уязвимость: хищников высшего света запах чужой крови неудержимо притягивал.

– Ах, Боже мой! Простите! Ваши руки… Я же слышала, что, спасая девочку из огня, вы получили ожоги. – Дама поспешно подошла к столу и положила на него бухгалтерскую книгу. – Наверное, под перчатками вы скрываете свои перебинтованные руки?

Он гневно сверкнул глазами, но не удостоил незнакомку ответом.

Она нахмурилась:

– Как я понимаю, я все перепутала. А я так надеялась, что наше знакомство состоится при благоприятных обстоятельствах.

– Наше знакомство не состоялось, – резко произнес Прескотт, даже не пытаясь скрыть досаду и раздражение.

– Разумеется. Ведь мы с вами не были друг другу представ…

– …из чего следует, что, оставаясь со мной наедине, вы ведете себя неподобающе. – Прескотт отступил на несколько шагов от незваной гостьи и показал ей на входную дверь. – А теперь попрошу вас удалиться.

Дама недоуменно захлопала ресницами.

– Но вы даже не выслушали меня…

– Я никого не принимаю.

– Но леди Помфри приезжала сюда и встречалась с вами. И миссис Брайт тоже. А так же миссис Хеймаркет…

Что? Она за ним шпионила? Ну и пусть. Какая разница? Прескотт снова указал рукой на дверь.

– Больше, – сказал Прескотт, делая ударение на этом слове, – я никого не принимаю.

У незнакомки было такое лицо, словно она не сразу поняла, о чем он говорит. Последовала пауза, показавшаяся ему раздражающе долгой. После этого гостья гордо вскинула голову:

– Скажите, это все потому, что я недостаточно хороша собой?

– Да, поэтому, – равнодушно ответил он. – Как вам нравится, так и считайте. Но соблаговолите оставить меня. Ступайте же!

Молодая женщина застыла на месте, уподобившись фарфоровой кукле из коллекции леди Помфри. Единственным признаком того, что она живая, был странный блеск в ее темных глазах.

Только в этот момент Прескотт понял, какую оплошность он допустил. О Господи! Он не настолько жесток, чтобы намеренно наносить удар по женскому самолюбию. Он просто хотел, чтобы незнакомка поскорее ушла. А теперь придется утешать рыдающую даму. Час от часу не легче!

– Должна вам признаться, – едва --">