Сергей Викторович Бычков - Евангелие от Сергея или смертельная ошибка Иисуса Христа

последний вечер и завтра Лука уедет в Рим. К удивлению Пилата Лука уже купался. Увидев Пилата, он выскочил из воды и ужом крутился вокруг него. Видимо предстоящий отъезд будоражил его сознание, и он был чрезмерно доволен.

   -Что, рад отъезду,– спросил Луку Пилат, – а тебе не жалко бросать своего друга?

   -Жалко Понтий, жалко, но это жизнь и она всегда состоит из встреч и расставаний. Сегодня мы печалимся разлуке, чтобы завтра праздновать встречу.

   Пилат разделся, и они погрузились в бассейн. Лука то и дело брызгал в него водой, строил рожи и делал все, чтобы Понтий заулыбался. Наконец Пилат не выдержал напора Луки и рассмеялся.

   -Что суетишься Лука, – спросил он,– поди, ждешь, не дождешься, когда я про твою новую книгу говорить начну.

   Несколько дней назад Лукреций завершил свой труд и отдал ему на рецензию.

   -С нетерпением жду, – не стал запираться Лукреций, – твоё мнение как непосредственного участника и свидетеля этих событий имеет для меня огромнейшее значение.

– Ждешь,– ухмыляясь, сказал Пилат,– ну, если думаешь, что я тебя хвалить буду, то зря ждешь.

   -Что так плохо? – забеспокоился Лукреций, и с его лица сошла улыбка.

   -Не то слово Лука,– ответил Пилат, – конечно, сама история написана хорошо. Она трогает сердце. Но ошибок в твоём *Евангелие* столько, что сводит всю работу на уровень сказки для детишек.

   -О чем ты Понтий, какие ошибки. Ты обвиняешь меня в безграмотности?

   -Да нет Лука, с грамматикой у тебя всё нормально, а вот с обычаями и законами Израиля огромнейший пробел. Ты, не зная броду, сунулся в воду и такой ахинеи нагородил, что люди смеяться над тобой будут. И надо мной тоже.

   С этими словами Пилат нырнул в воду, а вынырнув, разжигая нетерпение друга сказал: -Успеем ещё обсудить Лукреций, давай купаться, а?

   -Понтий, – запротестовал Лука,– не томи душу писателя, не рви сердце.

   -Я не могу обсуждать что-то на голодный желудок,– дразня его, ответил Пилат,– все мысли только о хорошем вине.

   -Так пошли за стол, что воду в бассейне зря толочь,– предложил тут же Лукреций.

   Они закутались в простыни и налили вина.

   Пилат взял в руки текст романа и, перевернув первую страницу, сказал:– Начал ты *Евангелие* замечательно. С выдумкой, так, как писались древними евреями святые писания. Я вот даже подумал, а не ты, ли их все написал? Стиль уж больно похож и те же приёмы.

   -Не я Понтий, клянусь, – засмеялся Кар. – Мне до тех фантазёров ещё расти и расти.

   -Только вот читая твою историю сразу видно, что её писал человек никогда не живший в Израиле: продолжил критику Пилат.

   -Почему это? Я старался писать осторожно и специально не вдавался в подробности, чтобы не показывать свою неосведомлённость. Ты за кого меня держишь?

   -То, что ты написал уже достаточно, – рассмеялся Пилат. – Вот ты пишешь в самом – самом начале, что Елисавета и Захарий были в летах преклонных. Я понимаю тебя, ты хотел показать чудо, мол, вот смотрите люди, у старых-престарых людей рождается сын Иоанн Креститель! Им в гроб пора, а они сына рожают. Круто!

   -Да, – ответил Лука, – я и не отрицаю этого. Разве это не чудо Понтий, когда от старого-престарого человека, от дряхлого-предряхлого мужчины рождается сын?!

   -Да не могло такого быть,– возразил Пилат, – не могло Лукреций. Любой человек сразу определит, что ты врун. Причём врун такой, какого ещё поискать надо. Вроде вруна из Рима, о котором ты мне рассказывал.

   -Докажи! – с азартом попросил Лука.

   -Проще простого Лукреций. Как два пальца о мрамор этого бассейна. Согласно Законам Израиля и Закона Моисея, согласно святым писаниям – священник не имел права служить после пятидесяти лет.(1) А Захарий в твоём романе кто? Священник! И не просто священник, но и несёт службу в храме.(2) И после этого ты пишешь, что он престарелый?(3) Выходит, что ему около пятидесяти – это по твоему престарелый? Съел? Где же чудо Лукреций и кто тебе после этого поверит?

   Лукреций насупился и молча обдумывая ситуацию, а Пилат с садисткам наслаждением добавил:– А если не могло быть чудесного рождения Иоанна Крестителя, то не могло быть и божественного рождения Иисуса! Ведь их матери были сёстрами, а их чудесные дети

  

--">