Карла Келли - Рождественское обещание

женщину промокать глаза передником. Когда Ианта получила банковский чек, то знала, что должна отослать его назад, но она использовала эти деньги, чтобы купить дом, который сейчас выставлен на продажу. Она отослала письмо с благодарностью в адрес флота Канала^[3], но никогда больше не получала от него известий. Ей хотелось написать ему, но она знала, что это будет нарушением приличий.

Ианта решила, что не может выбросить этот клочок бумаги, и добавила его в шкатулку с письмами. Она выглянула из окна на залив Торбей, неприветливый и безжизненный зимой. Ее мать никогда не могла понять, почему Ианта не переехала с ней в Нортумберленд после смерти отца. Мама была бы шокирована, если бы ее благопристойная дочь призналась, что остается в Торки потому, что капитан Фолк может однажды появиться у нее на пороге.

Но он никогда не появлялся. Ианта знала, что он жив и находится где-то в огромном мире, потому что просила викария регулярно проверять «Морскую Хронику», которую не позволялось читать леди. Может быть, ее единственным утешением было просто знание того, что он жив. В конце концов, она — практичная женщина, и вдова, что лучше, чем жена без мужа.

Глава первая

За двадцать два года войны на море капитан Джеремия Фолк предавался самоанализу только тогда, когда находил время заполнять собственный дневник. Когда он шел по почти пустому кораблю Его Величества «Спартанцу», своему фрегату и дому на протяжении этих восьми лет, капитан задумался: станет ли мир худшим событием в его морской карьере? Джеремия размышлял об этом, пока в последний раз стоял на своем квартердеке^[4] и наблюдал, как экипаж в минимальном составе поворачивает большие пушки. Мой корабль больше мне не принадлежит, и я стал бездомным.

Затем он сделал нечто неслыханное: наклонился и оперся руками о перила квартердека, наблюдая за тем, как пушки поднимают с палубы. Фолк знал, что был жестким капитаном, но также и понимал, что его непреклонная воля удержала корабль и команду на плаву во многих непростых ситуациях, когда другие лидеры не справились бы. Тем не менее, он оказался не готов к тому, что случилось ранее этим днем, перед тем, как его люди радостно отправились на лодках и гичках^[5] в чуждый ему мир.

Фолк не был готов к тому, что они соберутся вокруг него, чтобы прокричать «гип-гип-ура», а боцман выйдет вперед с часами от его команды. Одному Богу ведомо, где они нашли деньги на такой подарок и даже нашли возможность купить его. Он будет дорожить этим предметом так, как ничем другим в жизни. Часы ему подарили люди, которых он бил плетьми, мучил и распекал, но также хвалил, уговаривал и подбадривал. Фолк знал, что они звали его «стариком». Может быть, они подозревали, что капитан смотрел на них, словно отец на сыновей. По крайней мере, люди оказали ему любезность и сделали вид, что не заметили его слез, тогда как он сквозь пальцы посмотрел на их влажные глаза.

— Капитан?

Все еще опираясь руками о перила, он обернулся, чтобы посмотреть на своего штурмана. В голосе мужчины звучала неуверенность, и Фолк подумал, не заболел ли он. Затем капитан заметил, куда устремлены глаза штурмана и выпрямился.

— Да, мистер Бенедикт? — спросил он, пытаясь придать голосу достаточно ледяной тон, чтобы помешать любым замечаниям по поводу его беспрецедентной позы.

— Мне просто любопытно, сэр, — начал штурман, а затем замолчал, потому что мир, должно быть, перестал вращаться, если капитан до такой степени ослабил дисциплину.

— Со мной все в порядке, мистер Бенедикт. — Может ли он рассказать о своих колебаниях? Возможно. — Что ж, признаться, я испытываю уныние. Тяжело покидать корабль.

Его штурман кивнул.

— Знаете, мы должны быть счастливы, — произнес Фолк и рискнул своим кредитом доверия у старшего офицера в подчинении, снова приняв небрежную позу у перил. — Это будет ваше первое Рождество с семьей за сколько лет?

— Слишком много, чтобы вспомнить, капитан, — ответил Бенедикт. — Жена вчера прислала мне письмо. — Он вздохнул. — Она пишет, что наш дом будет полон родственников, стремящихся повидаться со мной.

Он снова вздохнул, на этот раз более порывисто, и Фолку пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Они с суровым штурманом были родственными душами.

— Вы не очень рады этому, как я понимаю? — спросил Фолк.

Мужчины с идеальным взаимопониманием посмотрели друг на друга. Тем не менее, подумал --">