(inamar) - Зигзаг (СИ)

смешиваешь здесь то, что было с тобой и то, что происходит теперь с Шарлем. Я знаю, ты любишь его и верю в то, что ты сделаешь для него всё, что сможешь. Может быть, больше того, что могла бы сделать Шарлотта. Но, Эрик, эта женщина — не твоя мать, а Шарль — не ты. Шарлотта легкомысленна, легко поддаётся чужому влиянию и это следы её воспитания, но она добрая настолько, насколько может быть такой. И она действительно любит Шарля, но только по-своему. Не лишай мальчика матери. Это не пойдёт ему на пользу. Поверь, он скорее даст правильную оценку всему, что сейчас произошло, когда вырастет, если сейчас ты будешь мудрым.

— Ты требуешь от меня невозможного.

— Мой друг выдержал куда более серьёзные испытания, неужели он отступит перед простой формальностью?

— Ты лукавишь, Самир, несколько минут назад ты просил меня не лишать ребёнка матери, а это значит, что я должен буду поддерживать отношения с ней, хотя бы в форме писем. И это уже не формальность.

— Думаю, что Шарлотта не решится попросить тебя об этом. Она очень сильно изменилась. Эта болезнь… она очень изменила её, поверь мне. Не нужно оставлять за спиной нерешённых вопросов.

— Думаешь, покидая Париж, я оставляю за спиной всё, что здесь было?

— Я думаю, что невозможно смотреть вперёд и назад одновременно. Выбор неизбежен, а если учесть, что ты теперь не один, то выбора, по сути, у тебя нет. Ты можешь идти только вперёд и смотреть туда же. И ничто не должно тянуть тебя назад.

***

К началу зимы всё было готово. Необходимые вещи куплены и упакованы, долги розданы и свидания пережиты.

В сердце Эрика толкнулась внезапная жалость, когда он увидел похудевшее лицо Шарлотты. Огромные голубые глаза смотрели на него с какой-то тоской и неведомой жаждой. Какие-то иные слова трепетали на её губах, но она так и не решилась произнести их, спрятавшись за формальной вежливостью. Обняв Шарля, она тихо заплакала, изо всех сил стараясь скрыть слёзы. Расставание получилось грустным. На миг Эрик пожалел, что поддался на уговоры Самира. Но Шарль доверчиво прижался к ней и долго не отпускал, и мнение Эрика снова изменилось и породило неожиданное обещание прежде, чем он смог осмыслить его значение:

— Не беспокойтесь, мадам, у вашего мальчика всё будет хорошо. Мы будем сообщать вам о том, как идут у него дела.

На другое утро, когда Самир усаживал их в карету, Эрик удержал его за руку:

— Самир… спасибо. Я… ты снова спас меня, — он немного подумал и поправился, — вы оба спасли. Я не знаю, чем заслужил такое участие, если учесть, что большую часть нашего знакомства я только и делал, что варился в собственном котле, думал о себе, делал, что хотел, не задумываясь о том каково тебе здесь, вдали от мест, которые (я знаю это!) всегда были тебе очень дороги.

В голосе Эрика послышалась непривычная уху нежность, и глаза его слабо замерцали. Самир смутился. Он никогда бы не поверил, что какие-либо слова могут вогнать его, пожилого человека, в краску, как шестнадцатилетнюю барышню. Он махнул рукой и отвернулся, не зная, что ответить на такую удивительную откровенность.

— Я хочу, чтобы ты знал, — наклонившись, Эрик заглянул ему прямо в душу, — я знаю о том, что ты сделал для меня и что продолжаешь делать теперь. Раньше я мало задумывался о твоей роли в моей судьбе, но это не значит, что я не помнил о ней и не ценил её…

Самир захлопнул дверцу кареты и постучал по ней, давая сигнал кучеру.

Лошади летели на юг. Путешественников ждала Италия.

Снова, как и почти год назад, возок катился по дороге, отмеряя мили и кланяясь всем сторонам света. Но теперь рядом с Эриком теснились не только воспоминания. Не горечь и боль взял он в дорогу с собой. Здесь, доверчиво прижавшись к нему, тихо посапывало его будущее. Внезапно ворвавшись в глушь и тишину подземелья, оно вытащило Эрика на солнечный свет. И оказалось, что солнце совсем не злое, а дождь вовсе не безжалостный. Перемена случилась, когда пришло понимание — всё возможно, когда ты нужен.

Кто бы мог подумать, что Призрак Оперы, прослывший то ли злодеем, то ли гением, сумеет измениться так сильно? А может быть, он вовсе и не менялся? Просто всё, что вдруг внезапно открылось, было в нём всегда?

--">