Марина Леманн - Нежданно-негаданно (СИ)

выскочил из кабинета.

— Ваше Сиятельство?? Князь Ливен?? Заместитель полковника Варфоломеева?? — не мог поверить Трегубов, глядя на мужчину, похожего на Штольмана, стоявшего у него за спиной.

— Все правильно. Имею честь представиться, князь Павел Александрович Ливен, подполковник.

— Полковник Трегубов Николай Васильевич. Пройдёмте в мой кабинет, Ваше Сиятельство.

Штольман не знал, куда ему деться. То ли остаться у Трегубова, то ли идти к себе. Ситуация была, мягко сказать, нетривиальная… Хоть бы Павел не назвал его Яковом Дмитриевичем в присутствии полицмейстера…

— Яков Платонович, ступайте к себе. Я зайду к Вам позже, — распорядился Ливен.

Штольман удалился.

— Полковник, я здесь неофициально, поэтому о нашем разговоре я докладывать не буду. И я надеюсь на Ваше благоразумие, что содержание беседы не покинет пределов этого кабинета.

Трегубов кивнул.

— Что за бардак творится у Вас в городе? Уже до Петербурга дошли слухи, что у вас здесь чуть ли не демонстрации протеста и неповиновение властям…

— Вы о чем? — не понял полицмейстер.

— Я о том, что ваши жители открыто выражают недовольство полицейским чином и требуют убрать его из города. Вы хоть понимаете, что это не имеет прямого отношения к Штольману? Что кто-то просто пользуется ситуацией, чтоб проверить, насколько далеко они могут зайти в следующий раз? Что это не просто спонтанное недовольство, а что за этим стоят определенные люди? Те, кому выгодно, чтоб в городе было неспокойно, неважно по какому поводу. В этот раз им под руку подвернулся незаконный княжеский сын, на которого можно ополчиться всей толпой. Что будет в следующий раз? Недовольство губернатором, потому что у него якобы есть любовница? А потом Сенатом, в котором заседает когорта распутников?

Трегубов с испугом уставился на заместителя начальника охраны Государя, и его лицо покрылось испариной.

— Вы… Вы что же хотите сказать, что это не просто недовольство поборников морали сомнительным происхождением Штольмана?

Ливен посмотрел на полицмейстера так, словно тот сказал несусветную глупость.

— Поборников морали?? С каких пор в Затонске такие высокие понятия о морали? Полковник, Штольман — не частное лицо, он — чиновник на государственной службе, причем имеющий по меркам Затонска высокий чин, в этом все и дело. Этим людям нужно было посмотреть на Вашу реакцию. Станете ли Вы что-нибудь предпринимать… или сделаете вид, что ничего не происходит…

— Откуда Вам все это известно? Неужели Штольман…

— Имеете ввиду, что он нажаловался, а я приехал за тридевять земель, чтоб разобраться с ситуацией? Если Вы так думаете, то Вы очень плохо его знаете. Он человек гордый. Не в его характере просить кого-то решать его проблемы. Да и я не стал бы вмешиваться в дела племянника, хотя теперь уже это больше семейные дела Ливенов, нежели только Якова. Нет, полковник, у нас информация из другого источника. Вы вообще в курсе, что со времени убийства Разумовского, ситуации с Брауном и полигоном, ваш город находится на особом контроле? И Штольман, кстати, давно не имеет к этому никакого отношения.

— Тогда кто же?

— Ну Вы же понимаете, что я не в праве Вам этого сказать. Я и так, воспользовавшись своим визитом в город по семейным делам, встретился с Вами и раскрыл Вам больше, чем следовало бы. И то только из уважения к начальнику моего родственника.

— Благодарю Вас за откровенность, Ваше Сиятельство. Мне и в голову не приходило, что за подобными дрязгами в городе может скрываться что-то другое…

— На Вашем месте я бы повнимательнее присмотрелся к зачинщикам… Вы меня понимаете?

— Понимаю.

— Ну и прекрасно. Я надеюсь, что Вы сможете справиться с ситуацией сами, без помощи тайной полиции?

— Тайной полиции? Все так серьезно?

— Все может быть серьезно, если Вы пустите это на самотек. Если за кем-то из зачинщиков есть другие грешки, которые по какой-то причине пока сходили им с рук, то я настоятельно рекомендую Вам в следующий раз отнестись к этому со всей ответственностью…

— Не хватало мне еще кроме уголовников всяких неблагонадежных…

— Так при

--">