(Мальвина_Л) - Лицеисты (СИ)

должен, потому что Лицей, потому что друзья, потому что Император, Россия. Потому что — вот оно, великое будущее, к которому руку только что протяни, и свалится в ладонь и карьера, и должность, и связи.

“Вперед, великий князь. Ты сможешь”

Ты должен.

*

— Ничего мне не скажете, сударь?

Пушкин умеет подловить, как никто. Притирает к стене в дальнем флигеле, ладонью — за лацканы форменного камзола. Дышит зло, тяжело. И взгляды-иглы, пронзают насквозь. Колют, царапают, под ногти ввинчиваются раскаленным железом.

— Пушкин, не надо. Не лезь.

Без предупреждения — сталь на сталь. И холодный ветер пронизывает тонкий батист, ветер треплет волосы, доносит с разных сторон выкрики друзей-лицеистов, возгласы профессоров.

“Что же это, пожалуйста, братцы?” — Ванька, Иван, обормот. И выкрики откуда-то из рощи у озера. И такая тревога в голосе, что впору смеяться, но звон стали перекрывает все. И ярость в глазах друга-врага хлещет обвинениями-пощечинами.

“Как ты мог, Горчаков?!”

“Ничего, я ничего не сделал ведь, Обезьяна. Я берег его, как умел. Уберегу, как сумею”.

— Не могу больше я, Сашка, — и почти падает, удерживаемый над холодной осенней землею сильными руками — конечно же не врага.

И острый клинок, рассекающий белоснежную ткань, и тонкий пронзительный выкрик. И тот, кто пахнет осенними листьями, свежим хлебом и домом, обхватывает поперек груди, жмется мордашкой куда-то в плечо. Так, что холодная ткань промокает в мгновение.

— Ты такой дурак, Горчаков. Я же за тебя испугался, князь.

И пальцами — в мягкие пряди. Так, как снилось. Так, как мечтал. Опуская от слабости (только от слабости, конечно) ресницы. Позволяя себе выдохнуть с присвистом, чувствуя, как стелется чужое (родное!) дыхание по коже.

— И когда же успел, шныряя за всеми юбками в Царском селе?

И правда хочется засмеяться, потому что иначе умрет или просто заплачет. Позор, неприемлемый для светлейшего князя.

— Говорю же, дурак, прости Господи твою душу.

И такое в голосе облегчение. И смех — как журчащий весной ручеек, как трели соловья летней жаркой полночью, как счастье, что пахнет ветром с залива. Ветром, что доносит едва слышное, нежное: “Саша”. Как музыка. Как… любовь.

========== Часть 2.1 ==========

Комментарий к Часть 2.1

https://pp.userapi.com/c852032/v852032867/12389f/b6OuwAGHeX0.jpg

Четкие штрихи ложатся на холст, где уже проступают очертания бюста, что “позирует” друзьям-лицеистам сегодня во время класса изящных искусств. Саша рисует, бросая редкие взгляды к окошку. Туда, где троица неразлучных друзей сгрудилась. Склонились голова к голове, а Пущин и вовсе язык от усердия высунул и хихикает каким-то словам, что нараспев твердит в вполголоса Саша Пушкин. Наверняка опять читает свои эпиграммы или сочиняет их на ходу. Одно только слово — Обезьяна, затейник.

Вильгельм отбирает охапку листков, что-то торопливо в них исправляет и пишет. Пушкин клонится к нему через стол. Не видит, как Кюхля вдруг замирает и на секунду прекращает дышать, когда кучерявая челка поэта невзначай скользнет по лицу, а ладонь накроет ту, что придерживает стопку бумаги.

— Нет-нет, друг мой Вильгельм, здесь совершенно не то. Ну послушай, какая же это рифма? Вот лучше сделаем так… — на них оборачиваются с укоризной, вредный Фискал сверлит внимательным лисьим взглядом из-за мольберта. Пушкин, спохватившись, еле-еле бубнит. Торопится, захлебываясь азартом и строчками, рвущимися с уст так упорно.

Ванька отодвигает друзей и сам что-то быстро-быстро черкает пером поверх всех их каракуль. Вновь взрыв веселого смеха. Как стая ярких бабочек, что вспорхнула с цветов за прудом.

Он, Горчаков, запечатает эту картину в своей памяти на долгие месяцы. Годы.

— Нет, братец, — твердит Обезьяна Жанно, — не жалей орденов. По Андреевской звезде каждому пририсуй. Смотри, а император… умора…

Пущин прыснет в кулак, пытаясь, видно, сдержаться. Бесполезно. Его улыбку, веселье не запереть под замок. Это все равно, что пытаться держать дикую птицу в неволе — она отыщет лазейку, протиснется сквозь железные прутья и взмоет высоко в небеса, и будет кружить у самого солнца. У всех на виду, на

--">