(liebemagneto) - Где цветут эдельвейсы

всматривался вдаль, то и дело пытаясь выловить из толпы знакомую фигуру. Но Эрик затерялся среди сотен новобранцев — теперь они снова казались Чарльзу одинаковыми и своими целями, и своими фамилиями.

Позднее Леншерр узнал, что записан в седьмую роту.

Семь — счастливое число.

***

Даже будучи единственным ребёнком в семье, Эрик не знал, что такое излишки. Переезд стоил огромных затрат: отцу пришлось влезть в долги, а матери — работать сверхурочно. Они экономили на всём, в том числе и на еде — Эрик свыкся с мыслью, что от порции масла, полученной за завтраком, нужно отрезать хотя бы треть на потом. Но никакие жизненные трудности не сбивали его с толку. В Англии было проще: Эрик разносил газеты, книги, продавал на рынке яблоки, помогая в первую очередь матери. Она не говорила по-английски, постоянно переживала, плохо спала и ела меньше всех, заработав в конце концов нервный срыв из-за неподдельного страха быть пойманной и осуждённой, хотя ни в чём никогда не была виновата. За пять лет многое изменилось, только мать осталась такой же — худой и печальной, но всё же она отпускала своего единственного сына с улыбкой на губах и гордостью в глазах, что придавало ему сил. Эрик был уверен: он поступает правильно.

Армейская жизнь почти ничем не отличалась от того, к чему он привык.

Первым же утром их разбудили в шесть, в шесть пятнадцать они уже были на зарядке, а в семь — на завтраке. И Эрик, в отличие от остальных, не разглядывал серую жижу с комочками в своей тарелке — он вообще не думал о соседях по столу, которые больше болтали, чем ели. Не нагруженные пока тренировками, они позволяли себе брезговать, будто их мирская жизнь хоть что-то значила здесь. Тут были юнцы из разных слоёв общества, и большая их часть плотно и сытно завтракала яичницей с беконом, пока такие, как Эрик Леншерр, наслаждались подслащённой тайком от отца кашей — после Эрик всегда целовал мать и говорил, что мистер Скотт обещал ему в качестве премии банку чистого кофе.

— А ты проголодался, я смотрю, — раздался над ухом весёлый голос.

От неожиданности Эрик чуть не выронил ложку. Он повернулся, но сдержал улыбку, хотя был счастлив увидеть хоть одно знакомое лицо, оставаясь серьёзным — слишком серьёзным для подростка, каким он по сути и был.

— Доброе утро, сэр.

— Меня зовут Чарльз, — тот сел рядом, потеснив других парней. — Эрик, мы же договаривались. Как тебе местная кухня?

— Порции больше, чем дома. Чарльз, — Эрик пожал плечами, откусывая сразу половину от слегка чёрствого куска хлеба. Отвернувшись от Чарльза, он успел отметить, как быстро сменились эмоции на лице его нового знакомого: радость встречи на мгновение скрылась за смущением, непонятным Эрику, ведь сам он никогда не просил о жалости и тем более не ждал её.

— Кстати! — он спохватится, видимо, решив поскорее перевести тему. — Тебя записали в нашу роту. Поздравляю, — Чарльз грохнул жестяной кружкой с переслащенным чаем — зачем они вообще добавляют сахар прямиком в заварку? — о стол и подался вперёд, с нескрываемым любопытством наблюдая за Эриком, будто никогда не видел, как кто-то ест.

— Так ты в седьмой? — Эрик не верил в совпадения, но меньше всего сейчас думал о том, что Чарльз Ксавье мог как-либо повлиять на командование и определить его, Эрика Леншерра, в свою роту. Это — шутка Провидения. Счастье захлестнуло Эрика, насыщая лучше всякой еды и наполняя теплом изнутри. Он смягчился, увидев, как засиял Чарльз, и улыбнулся в ответ.

С самого детства Эрик предпочитал играть на заднем дворе в одиночестве; позднее, в отрочестве, да и сейчас тоже, он ощущал себя белой вороной — подростки, не осознающие тонкую грань между шуткой и оскорблением, не догадывались, как обидно могут звучать их слова. Так было в школе, так будет и в армии — в этом Эрик успел убедиться. Но здесь, в отличие от школы, был тот, кто вёл себя совершенно иначе, заверив: они равны. Эрик протянул руку и крепко сжал ладонь Чарльза в знак собственного расположения и признательности.

Он действительно был признателен.

***

«10 апреля 1938 года,

понедельник

Здесь всё совсем по-другому. Сначала мне показалось, что ничего не изменится, что ребята тут так же недовольны жизнью и правилами, как и

--">