(S Lila) - Behind the masks (СИ)

привкус скорого возмездия и грезила о том, как собственноручно убьёт его, раздавив ногтями ядовитую змею, что была у него вместо сердца.

— Ты прекрасна, — прошептал едва слышно Клаус, продолжая скользить пристальным взглядом по изящным изгибам женской фигуры, с жадностью ловя каждое движение округлых бёдер и стройных ног, очерчивая любовно тонкую талию и округлую грудь, заостряя особое внимание на пухлых губах и длинных угольно-чёрных ресницах.

Она ощущала на себе его изучающий взгляд, будто бы он проделал этот путь грубыми ладонями, потому силилась унять всё усиливавшуюся дрожь и отбросить воспоминания, что неизменно мелькали перед глазами каждый раз, стоило ей только оказаться с ним рядом.

«Они должны увидеть, как ты прекрасна. Во всех смыслах» — его голос тогда ударил её похуже грубого кнута, выбив из лёгких весь кислород и расколов на части надежду на спасение.

Ведь наивно полагала, что окончено её заточение в храме в качестве приманки для охотников за золотом и желающих узреть лик Богов. Но ошиблась. Ей предстояла куда более изощрённая пытка, очерняющая изнутри и оскверняющая все её устои и надежды. Жёсткий корсет, приподнимающий грудь, вынуждал её захлёбываться слезами и чувством глубокого стыда. И потому силилась прикрыть столь порочную наготу, лишь бы никто больше не увидел её обнаженные ноги вплоть до края ягодиц, выглядывающих из-под тонкой ткани, в которую её облачили по его приказу.

«Они не смогут устоять. Никто не сможет. Ты — та, на кого будут смотреть. Ты — та, кто будет вызывать их восхищение. Ты — последнее, что они все увидят в своей жалкой жизни, попав в ловушку твоей вечной красоты» — его любовный шёпот на ушко вынуждал её гореть в собственной агонии из загнанности и обречённости, и она могла лишь вкушать соленый вкус собственных слёз, зная, что никто не поможет; никто не осмелится рискнуть ради неё и навлечь на себя гнев самого сурового из Лордов.

Помнила, как дрожала от каждого неловкого движения тогда, следуя его жёстким приказам. И помнила отчётливо тот ужас, который охватил её тело, стоило только одному из его прислужников протянуть ей массивную змею, уложив аккуратно на покатые плечи. Она умирала от ядовитых укусов этих тварей, что раз за разом впивались в её тело своими острыми клыками, пуская по венам мучительную смерть, пока одна из них, воспользовавшись криком боли, не скользнула между её губ, проникая в горло и заканчивая агонию смертного тела.

Она умирала от их яда, принесенная в жертву Лордам, которых глупцы наивно считали Богами. И сгорев изнутри, она сама стала подобным чудовищем, не смея покинуть стены древнего храма, заклейменного кровью и жертвенным смертями, которые так жаждала остановить тогда. Однако самым худшим оказалось то, что она попала в руки Клауса, убивающего её изнутри раз за разом. Он лишил её всего. Даже имени, вместо которого ей остался лишь ненавистный титул властительницы ночи.

Шагнув к нему ближе, она коснулась ладонями его расслабленных плеч, продолжая извиваться по-змеиному всем телом, сокращая между ними расстояние и опускаясь перед ним на колени, получая довольную ухмылку в ответ на столь покорные действия. Давно уже смирилась с неизбежностью, принимая отведённую ей роль и позволяя грубо вколачиваться в её тело, оставляя шрам за шрамом на теле и сердце.

Клаус склонил голову чуть набок, опасно прищурившись, будто бы готовясь к броску, и она поспешила повернуться к нему спиной, откинув лёгким движением ладони длинные волосы с плеч, позволяя ему скользнуть взглядом по выделяющимся позвонкам прямо к округлым ягодицам, не скрытым тканью маленьких трусиков. Плавность музыки давно уже сменилась порочной томностью, потому она опустилась на его колени, двинув лениво бёдрами в такт, и откинулась спиной на его грудь, продолжая следовать заданному темпу, ощущая под собой твёрдость мужской плоти.

— Это твой дворец, Сантанико, — его шёпот обжёг кожу её шеи, а затем он коснулся невесомо сухими губами мочки её уха, довольно усмехаясь, — Твой. Он ведь тебе нравится?

Знал, насколько больно ей от этих слов. Знал, что причиняет страдания каждым свои визитом, что были сродни пытки и очередной смерти, которая разрывала всё изнутри, обращая в тлеющий пепел.

— Да, — её голос невольно дрогнул, и она на миг

--">