Джорджетт Хейер - Опасное богатство

всучить такую дальнюю комнату тебе!

– Мне бы, конечно, нет! – сказала мисс Тэвернер, и в глазах ее появилось жесткое выражение.

– Да уж, это наверняка, – настойчиво повторил брат. – А вот чего я жду с большим нетерпением, моя дорогая сестричка, так это твоей встречи со старым джентльменом: хочу знать, как тебе удастся справиться с ним!

Мисс Тэвернер проявила некоторое беспокойство.

– Но ведь я справилась с папой, Перри, согласен? Главное, чтобы этот лорд Ворт не страдал подагрой. Мне кажется, это был единственный период, когда папа был просто неуправляем.

– У всех стариков бывают приступы подагры, – заметил Перегрин. Мисс Тэвернер вздохнула, выражая тем самым согласие с этой всем известной истиной. – У меня такое мнение, – добавил брат, – что ему совсем не хочется, чтобы мы ехали в Лондон. Вспомни-ка, разве он что-то в этом роде не говорил?

Мисс Тэвернер расслабила завязки на своей сетчатой сумке и, достав из нее небольшую связку писем, развернула одно из них.

– «Лорд Ворт выражает свое глубокое уважение сэру Перегрину и мисс Тэвернер. Он полагает, что вряд ли им есть смысл тратить силы и время на поездку в Лондон этим летом. Его Светлость окажет молодым людям честь и нанесет им визит в Йоркшире, когда в следующий раз окажется на Севере». И все это, – добавила мисс Тэвернер, – было написано три месяца тому назад – можешь сам взглянуть на дату, Перри, – двадцать девятого июня 1811 года. Он даже не потрудился написать сам лично. Я уверена, писал его секретарь или кто-нибудь из этих ужасных адвокатов. Нисколько не сомневаюсь, что лорд Ворт просто начисто забыл о нашем существовании. Ты же знаешь, что все формальности по поводу причитающихся нам денег были выполнены адвокатами. И если что-нибудь будет неясно, именно они нам об этом напишут. А потому, если ему не хочется, чтобы мы ехали в Лондон, то виноват он сам, что не предпринял ни малейшей попытки приехать к нам или хотя бы сообщить, что нам надо делать. Я считаю, что он очень плохой опекун. Уж лучше бы наш отец назначил нам в опекуны кого-нибудь из своих друзей в Йоркшире, кого-нибудь, с кем мы сами знакомы. Ужасно неприятно быть под опекой какого-то незнакомца.

– Ну и пусть! Если лорду Ворту так уж не хочется брать на себя труд устраивать нашу жизнь, то это только к лучшему! – произнес Перегрин. – Тебе не терпится покрасоваться в Лондоне, а мне, осмелюсь сказать, можно найти там тысячу удовольствий, если только эта старая развалина – наш опекун – не расстроит наших веселых планов.

– Это так, – согласилась мисс Тэвернер, несколько сомневаясь. – Тем не менее, соблюдая все приличия, мы все-таки должны испросить у него разрешение прочно устроиться в Лондоне. Я очень-очень надеюсь, что он не станет возражать и не сочтет нас назойливыми. Я хочу сказать, чтобы он не подумал, что вместо него мы хотели бы иметь опекуном нашего дядюшку. Лорду Ворту все это должно казаться удивительным. И вообще, Перри, ситуация странная.

В ответ брат лишь что-то промычал, и она больше ничего не говорила, отодвинувшись поглубже в свой угол и полностью погрузившись в размышления о весьма неудовлетворительных сведениях, полученных ею от лорда Ворта.

Ситуация воистину была странная. Его Сиятельству, думала мисс Тэвернер, сейчас, наверное, лет пятьдесят пять или пятьдесят шесть. И он явно проявлял полное нежелание утруждать себя заботой о своих подопечных. Возможно, при каких-то обстоятельствах это могло бы сойти за благо, но в данном случае это было не что иное, как открытое зло. Ни она сама, ни ее брат никогда не уезжали из дома дальше Скарборо. Они ничегошеньки не знали о Лондоне, там у них не было ни одного знакомого. Единственный близкий им человек, живший в огромном городе, – это их родной дядя. А еще – двоюродная сестра, которая была весьма обеспечена, но жила довольно скромно где-то на окраине, в районе Кенсингтона. Именно на эту даму рассчитывала мисс Тэвернер, именно она должна была вывести ее в свет.

Их дядюшка был отставным адмиралом. Всю жизнь дядюшка и их отец яростно ненавидели друг друга и ни в чем друг другу не доверяли. Джудит, зная все это, ясно себе представляла, что ни поддержки, ни сочувствия адмирала ей ждать не следует.

От сэра Джона Тэвернера никогда никто не слышал ни одного доброго слова в адрес его родного брата. А уж если у него обострялась подагра, то он награждал брата такими эпитетами, которые характеризовали последнего лишь как проклятого --">