Лаура Кинсейл - Летящая на пламя

Лаура Кинсейл Летящая на пламя

ПРОЛОГ

Чертовски трудно быть героем. Капитан Шеридан Дрейк, стоя на палубе судна среди жаркого боя, оглушенный пушечными залпами, вытер рукавом пот и пороховую копоть с лица, пытаясь хоть что-то разглядеть за пеленой едкого дыма. В эту минуту он с тоской вспомнил об уроках латинского языка, которыми напрасно пренебрегал в детстве, будучи озорным непоседливым мальчишкой. Нет, ему следовало быть более усердным и слушаться своего старого учителя, тогда бы он смог стать юристом и открыть частную контору, а не подвергать свою жизнь смертельной опасности на военной службе.

Адвокат — вот подходящая профессия для интеллигентного человека. Ты поздно ложишься и не спешишь вставать по утрам, в постель тебе подают горячий кофе и только что сваренные яйца…

Нет, лучше об этом не думать сейчас, иначе у него начнутся галлюцинации — их плавание длилось уже сто тридцать семь дней, и все это время им приходилось только мечтать о яйцах и прочих деликатесах.

Пушки не умолкали, и от их грохота палуба под ногами Дрейка ходила ходуном. По правому борту турецкое судно, перекинув парус, развернулось и теперь обстреливало противника картечью и ружейным огнем. Шеридан шмыгнул за мачты и с тоской оглянулся вокруг в поисках ближайшего люка, пытаясь спастись от неминуемой гибели. Он хотел скрыться незаметно в трюме, не желая погибать ни за грош в этой передряге.

Ему вообще не нужно было подниматься на борт этого корабля, однако, что поделаешь — командование Британского военно-морского флота больше ценит безрассудную отвагу, чем трезвый ум, и всегда с особой трогательностью, граничащей с сентиментальностью, относится к своим героям. В течение всей прошедшей недели легендарный капитан Шеридан Дрейк имел сомнительную честь обедать здесь, на флагмане, в компании британских, французских и русских морских офицеров, разглагольствующих с возмущением о том, как коварные турки порабощают бедных греков. Шеридан при этом молчал, глядя с мрачным видом в свой бокал с вином. Сам он считал, что не следует совать нос в те войны, которые ведут между собой чужие народы — это их личное дело! Подобные застолья в глазах Шеридана. оправдывало только то, что офицеры каждые пять минут подымали бокалы и провозглашали тосты за его здоровье, — этот обычай нравился капитану Дрейку, а время, проведенное за бокалом доброго вина, казалось ему самым безобидным занятием из всех существующих на свете.

Окружающие по-своему истолковывали угрюмое молчание Шеридана. Они считали старину Шерри доблестным воином, готовым, не щадя своей жизни, сражаться за Короля, Родину, Долг, Честь и другие столь же возвышенные понятия — что было неправдой. Капитан Дрейк славился своей отвагой, граничащей с безрассудством, когда дело доходило до жаркого боя. Но сам себя он считал чертовски трусливым малым, хотя, признайся он кому-нибудь в своем малодушии, ему вряд ли поверили бы.

И вот старина Дрейк вынужден был подать в отставку. Ему предстояло прежде всего поклониться еще свежей могиле своего дорогого отца, которого он якобы всегда горячо любил, а затем посвятить себя заботам о сестре-калеке. Так, во всяком случае, он сказал своим сослуживцам. Что могло быть печальнее подобного конца, завершившего столь блестяще начавшуюся карьеру военного моряка?! Все офицеры могли воочию видеть, как терзается их бедный Шерри, как мучает его сама мысль о том, что он вынужден навсегда сойти на берег, передав свой корабль в чужие руки. Его, по всей видимости, нисколько не утешала мысль о том, что отец оставил ему в наследство огромное состояние.

Моряков не смущало то, что сам «бедный» Шерри не произнес ни слова сожаления по поводу своей отставки. Они не догадывались о том, что капитан испытывал досаду, находясь здесь, на военном корабле, вместе с дюжиной престарелых адмиралов, настроенных довольно воинственно. Шеридан не стал также разочаровывать своих друзей рассказом о том, что его сестра — мнимая калека — на самом деле было прекрасной куртизанкой с черными очами, искушенной в искусстве любви, а сам он всю жизнь ненавидел своего почившего отца лютой ненавистью, впрочем, отец платил ему той же монетой. Что же касается огромного состояния, то оно, скорее всего, было завещано публичному дому в Спайтелфилде. Шеридан Дрейк умел держать язык за зубами и поэтому только мрачно улыбался в ответ на дружеские речи и ободряющие взгляды. Он --">