Эмине Хелваджи - Дочь Роксоланы

Эмине Хелваджи Дочь Роксоланы

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

© Григорий Панченко, 2014

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2014

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2014

Время прокаженного. Пролог

– …Ты вот все твердишь: свобода, свобода… Но если даже нам повезет – уж не знаю как, – дальше-то что? Что делать будешь с ней, со свободой? Опять на вольные хлеба, на коня да в степь, под звездное небо? И опять плен? Если голову не сложишь, конечно. И если туркам еще нужны такие пленные, как мы с тобой…

Ежи невольно рассмеялся. В свете последних событий его слова звучали двусмысленно. Но Тарас не обиделся, он вообще был отходчив и нрава веселого, этакий живчик: душа нараспашку и последняя рубаха нищему. За что и любили, и уважали его. В том числе Ежи.

Да ведь им друг с другом иначе нельзя. Тем, кто волей судьбы оказался в одной темнице, нужно ладить.

Тарас задумался. Притих. Ежи не мешал товарищу размышлять о вещах не сиюминутных. Это, как говорил ксендз, «всегда способствует осознанию своего предназначения». Еще он говорил, что через такое проходят очень многие и, как правило, именно в молодости. А зрелому мужу, мол, и надобности в том нет. Каким слепит его молодость, таким и останется.

Может, и так… Вот он, Ежи Ковынский, шляхтич с девизом и гербом (на лазоревом поле – летящая утка), смолоду грамоте и языкам обучился, знает толк и в воинском искусстве, и в мореходном – такие везде пригодятся, всегда себя найдут, а как же.

Если только насущную заботу решить удастся. Вырваться на свободу, в ту самую ковыльную степь, под то самое звездное небо. Вырваться из темницы. Всего-то навсего.

Темница… Этого Ежи с отрочества страшился, даже когда был уверен, что вообще ничего не боится. Но тогда он был уверен во многом, потом не подтвердившемся. Например, в том, что любая тюрьма представляет собой подземелье.

Ну а им с Тарасом выпала доля делить не под-, а надземелье: верхнее помещение в башне. Даже не такое уж темное. Потому что к нему примыкало сразу пять бойниц, на все стороны.

Особые это были штуки – бойницы для лучников. Ежи только языком цокал, сравнивая эту роскошь с той, по здешним меркам, тесной стыдобищей, которая была в отцовском замке.

Одно только утешение: не османы гололобые эту башню строили, а византийцы. Хотя и схизматы, но все же братья-христиане. А Тарасу так вообще полные единоверцы… кажется.

Каждая из бойниц – клиновидно сходящаяся кнаружи ниша, по-настоящему большая, хоть спи в ней. В ее широкой части можно стоять, не доставая до потолка рукой, – чтоб с запасом не чиркнул по нему верхний рог большого лука, поднятого при стрельбе на уровень плеча. Прорезь на внешнюю сторону – пол чуть скошен, вниз направлен – тоже почти ростовая. Но это в высоту. А в ширину…

М-да… Никак через нее не вылезть.

И не разобрать там каменную кладку, даже будь какой инструмент: бойница изнутри большими плитами выложена.

А даже если бы удалось разобрать. Как он сам только что сказал Тарасу: «Дальше-то что?» С башни головой вниз? Или ползти по отвесной стене, как муха?

Охрана, может, и не заметит: она вся при входе, внизу. Побега через проемы бойниц, похоже, стражники не опасаются вовсе: их дело – внутреннюю лестницу и коридоры с воротами сторожить.

Ну так ведь и вправду же не просочиться сквозь щель в камне, не слезть с башни без веревки…

Ежи опустился на колени и прильнул к щели лицом.

Миг спустя снаружи в эту же щель сунулось еще одно лицо. Они даже соприкоснулись носом и губами, как если бы поцеловаться вздумали.

Трудно сказать, кто из них был ошарашен больше. Ежи с невольным возгласом отшатнулся назад. Тот, кто вскарабкался по стене башни с наружной стороны, тоже вскрикнул высоким мальчишеским голосом и отпрянул от бойницы, чуть не сорвавшись при этом. Как-то сумел удержаться: цепок был и легок телом, а еще, наверное, с той стороны камень давал больше опоры, чем можно было предположить.

Взволнованно зашептал что-то. Сам с собой говорит? Да нет, их, получается, двое. Голоса у обоих одинаковые, подростковые.

Шепчутся они, похоже… Ежи, опомнившись, прислушался повнимательнее. Нет, совершенно точно: мальчишки, неведомо как забравшиеся на башню, говорили между собой не по-турецки.

– Тихо. Не спугни, – ровным голосом произнес Тарас. Он, оказывается, --">