Луиза Мишель , Жан Гетрэ - Нищета. Часть первая

Луиза Мишель и Жан Гетрэ НИЩЕТА Роман в двух частях. Часть первая

…Бедная девушка была чуть жива от страха. Мужчина показался ей сказочным великаном, каким ее когда-то пугала мать. В полумраке комнаты все принимало огромные размеры. Ей чудилось, что это сон, страшный сон, и, как птица, зачарованная змеей, она не отрывала глаз от вошедшего, ожидая, когда тот заговорит. Комната наполнилась омерзительным запахом винного перегара.

Мужчина направился к постели. Анжела упала на колени, прижав руки к груди…

…Гаспар бросился к даме. Она нежно обняла его и поцеловала в щеки и голову. Затем оба исчезли за дверью шкафа.

— Вот те на! — язвительно воскликнул Мадозе. — Какая новость, ха-ха-ха! Это она, я не ошибся. Спустя восемнадцать лет мое сердце узнало ее. Проклятье! Это она, Валентина, единственное существо, которое я всегда считал чистым… Очень нужно было верить в это! Ха-ха-ха! Итак, прекрасная маркиза, в вашем доме не только замышляют заговор, но и ведут любовные шашни?.. Ведь я, как набитый дурак, еще верил во что-то. Теперь довольно! Горе той, чей образ столько лет не давал мне покоя! Я отомщу!..

… — Ну что ж, заявил Руссеран, стараясь скрыть охватившее его беспокойство, — если тебе нужно срочно сообщить мне что-нибудь важное, зайдем в сад.

И, пропустив ученика вперед, он вошел в калитку.

— Вы — лицемер, подлец! Вы обольстили мою сестру! — вскричал Огюст.

— Что? — воскликнул Руссеран. Его и без того красное лицо внезапно побагровело. — О чем ты говоришь, гаденыш? И зачем так кричать?

Он порылся в портфеле, вынул кредитный билет и протянул его Огюсту.

Молодой Бродар взял ассигнацию, разорвал в клочки и швырнул их в лицо хозяину. Тот инстинктивно нагнулся, чтобы поднять их. С быстротою молнии Огюст выхватил нож, висевший на верхней пуговице его жилета и, бросившись на Руссерана, нанес ему в голову такой удар, что тот с диким криком, словно раненый зверь, рухнул наземь. Кровь заливала ему лицо…

НИЩЕТА ЖЕРТВЫ ПОРАЖЕНИЯ

I. Семья ссыльного

Когда началась эта история? Вчера? Сегодня? И вчера, и сегодня, и может начаться завтра, ибо нищета стара, как общество; она не исчезает до тех пор, пока все не будет изменено к лучшему.

В один из тех октябрьских дней, когда на сердце у бедняков особенно пасмурно, Мадлена Бродар шла по улице Гоблен, торопясь на работу. Она была красильщицей кож — тяжелое ремесло для женщины, притом донельзя ей опротивевшее. Однако оно давало возможность заработать чуть больше, чем ремесло швеи, а Мадлене уже давно приходилось одной кормить семью.

Это была женщина лет тридцати пяти, но выглядела она старше. Присмотревшись к ней, можно было заметить, что не время, а скорее горе и усталость посеребрили ее волосы и избороздили морщинами худое, доброе лицо, выражавшее покорность и смирение. Ее черные глаза были очень красивы, зубы — очень белы. Тонкий нос с подвижными ноздрями говорил о глубокой чувствительности ее натуры, иными словами — о крайне развитой способности страдать.

Тщательно зачиненное, опрятное платье свидетельствовало о старании Мадлены скрыть свою бедность. Ей, скромной и честной труженице, это вполне бы удалось, если б не башмаки. Но сама починить их она не могла — такая работа не для женщины…

Мадлена шла по широкой, окутанной туманом улице. Ноги у нее промокли. Она брела, опустив голову, сгорбившись как старуха. Погруженная в тягостные раздумья, она не замечала прохожих, сновавших по тротуару, и даже не сознавала, куда и зачем идет.

Несчастная женщина была сама не своя; ее охватывало отчаяние. Да и было от чего: едва миновала одна беда, как уже подстерегала другая. Совсем недавно Мадлена вышла из больницы, где пролежала четыре месяца; сын ее стал, наконец, опорой семьи, и теперь они могли есть досыта. Но тут захворала старшая дочь, Анжела. В отсутствие матери бедняжке так трудно пришлось: она работала на заводе, вела хозяйство и вдобавок еще нанималась стирать… Ее здоровье тревожило Мадлену. Боже мой, что с нею? Девочка всегда приносила матери только радость, ею были довольны и в школе, и на заводе.

Мадлена мысленно перебирала достоинства дочери. Какой она была отличной хозяйкой! И чудо как ловко красила кожи — даже владелец завода, господин Руссеран, поражался ее искусству. И к тому же бойкая, хорошенькая, веселая как малиновка… Младшим сестрам она заменяла мать: --">