Тару Ссонберг - Соль и дым

Тару Ссонберг Соль и дым

Олафуру, который подарил мне свой северный корабль.

Братьям МакКиннон, которые наделили меня ветрами.

Но в первую очередь моему якорю Кейт, без которой история могла бы уплыть вдаль, куда не ступает нога человека и не касается хвост рыбы.

Памяти Бена МакКиннона.

Иллюстрация на переплете и внутренние иллюстрации Саши Харитоновой

© Ссонберг Т., 2020

© ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1 Маяк

Не все слова нужно произносить вслух.

Гретхен МакНил «Десять»

Арлен О'Келли

Первое сентября на острове Мрий. Шум дождя не прекращается. Он стучит по зеленой траве; размывает в грязь избитую следами землю; грубо бросает капли на скалистые выступы, смешиваясь с бушующими холодными волнами Атлантического океана.

Сотни пар резиновых сапог, в которых люди сегодня спешили в школу, оставили размытые следы в грязи. Не у всех островитян есть дети (учащихся в школе здесь всего около тридцати), но все стараются попасть в здание школы – посмотреть выставку работ учеников и в большей степени – пообщаться друг с другом.

Арлен О'Келли минул хрупкое здание школы, прогибающееся под ветрами, и пошел дальше. Конечно, его отсутствие заметят, но вряд ли придадут этому значение. После смерти матери он стал отшельником. И ему никто не мешал. Здесь все и всё старались понять.

Только Арлен не проникся пониманием к этим людям. Возможно, семнадцать лет жизни – это мало. Возможно, он сумеет обзавестись этой функцией. Позже.

Но сегодня он проходит мимо дома, полного людьми, готовыми помочь ему, стоит только пальцем пошевелить, и, разбрызгивая грязь, уходит прочь.

Сейчас там, куда он идет, опасно. Этот самый ветер не дает вырасти ни единому дереву на острове. Арлен повыше поднимает воротник папиной куртки, накидывает капюшон и прячет руки в карманы.

Темные полные тучи не светлеют вот уже неделю, ледяные капли стекают по лицу, но Арлен только глубже вдыхает этот свежий холодный воздух, улавливая вкус соли, звук мятой травы, сок из которой брызгает из-под сапог, приглушенные крики редких птиц. Он закрывает глаза.

В спину ему смотрят неравнодушные люди, как на очередную картину Макензи Кирван. Вот они смотрели на скалистый берег, нарисованный темной акварелью, а теперь в спину одиночке в смешных желтых грязных сапогах.

Только услышав шум волн, бьющихся о скалы, Арлен открывает глаза. Он не садится на скамейку – он идет в самую пучину бури, куда взгляды не достают.

Подходит к выступу, свешивает тело вниз – руки он больше не царапает, – находит опору ногой, наклоняется вправо и спрыгивает на выступ пониже. Там Арлен садится, свесив ноги в желтых сапогах с обрыва, прячется под импровизированным навесом из камня.

Отсюда виден океан, который подбрасывает волны так высоко, что они лижут ему ноги. В тумане выступает осколок большой земли вдали. Но там его не ждут.

Из кармана Арлен достает блокнот и ручку. Не карандаш, как заведено на Мрий.

Макензи Кирван

Джокер еще здесь. Должен был уехать неделю назад, но из-за непогоды задержался. Даже пропустил вертолет в четверг. Из-за нее.

Макензи знала это и не понимала, обидеться или улыбнуться ему такой же широкой улыбкой, какой умеет улыбаться только Джокер. Не зря же ему дали такое прозвище.

Было очень приятно вернуться домой не с родителями, которые всегда волновались за нее, а с ним. Он рассказывал ей свои впечатления от ее школы, где побывал впервые, рассказывал, какие красивые у нее картины, которые видел не впервые, и смешил ее, и улыбался, пока капли стекали по их лицам. Всю дорогу держал ее ледяные руки в своих. Вот только зря пытался их согреть: они даже в самый теплый день на материке оставались холодными, как Атлантический океан.

– Давай, кто быстрее! – сказал Джокер почти у самого дома и побежал, не выпустив ее руки.

Смеясь, Макензи потянулась за ним, прикрываясь свободной рукой от грязи из луж, летящей в лицо из-под ног.

Они забегают в дом, толкаясь в --">