Николай Константинович Дитятин - Золотой цветок

вздумается, становилось ясно, что они мягкие, живые и очень непослушные.

Девушка шла, внимательно посматривая по сторонам. Кусты тянулись к ней, деревья постукивали и скрипели, когда она проходила мимо. Стоило Рина коснуться шершавой коры, как весь ствол словно вздыхал от смущения. Крона шептала комплименты. Ветви дрожали. Птицы недовольно чирикали, беспокоясь за гнезда. Пушистые белки носились над пришелицей, словно обезумевшие, оставляли на пути орехи, кусочки грибов и ягоды. Рина благодарно собирала подношения и складывала в поясной мешочек.

За древними стволами, шурша подлеском, щелкая сухими сучьями, фыркая и хрипя, прошел силуэт нурфангеля. Большого всеядного зверя, с массивным телом, грубой черной шерстью и головой-тараном. Раздался жуткий, скрежещущий звук – это нурфангель терся боком о несчастное дерево. Потом животное шумно задышало, принюхиваясь. Оно чуяло запах Рина, ее чистых волос, чуть взопревшей кожи, женской сути, ароматов снадобий, которыми девушка пропиталась уже, наверное, до сердцевины костей.

Зверь двинулся в сторону собирательницы. Та замерла, глядя прямо перед собой. От нурфангеля нельзя убегать. Он очень любопытен и посчитает грубостью отказ от знакомства. А потом съест. В этом вопросе черношерстные великаны были очень принципиальны. Обычные люди отгоняли их громкими звуками или притворялись мертвыми. Иногда нурфангели помогали им перейти от притворства к настоящему отлету на небеса, к Миросозидательнице Ицере. Говорили, еще, что зверь этот не любит, не переносит и всячески избегает запаха маринованных огурцов. Но Рина не нужно было таскать с собой открытую банку разносолов, потому что она не была обычным человеком.

Нурфангель приблизился справа. Он выглянул из-за дерева и внимательно смотрел на Рина мудрыми, почти человеческими глазами. Краем глаза девушка видела квадратную морду, приоткрытую пасть, в которую она не то что пролезла бы целиком, а пролетела со свистом. С желтых клыков тянулись ниточки слюны. Собирательница знала его. Он был старым, опытным самцом, хозяином почти всей той территории, на которой работала Рина. Пришлых сородичей он почти сразу прогонял. Разве что самкам зверь позволял провести у себя день или два.

- Добрый день, господин Пятно, - негромко сказала Рина, сохраняя неподвижность. – Как видите, это всего лишь я. Ваша старая знакомая, Рина Бесфамильная. Я все еще никак не претендую на вашу территорию, не хочу уводить ваших самок и разорять тайники. Просто собираю травки. Можно? Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста.

Последнее пожалуйста было таким выразительным, что зверь смущенно фыркнул. Потом боднул дерево, за которым не слишком удачно прятался, и вышел к девушке.

Медленно переставляя могучие лапы, он подошел вплотную, и втянул огромными ноздрями воздух рядом с поясной сумкой, чуть не сорвав ее с ремешка. До его холки Рина не дотянулась бы, даже если б прыгала до вечера. Пятном благородный зверь был окрещен за большую темную залысину на боку. Возможно, это был ожог от лесного пожара. А, возможно, кокетливое родимое пятно.

- А, - девушка мысленно ударила себя ладонью по лбу. – Ну конечно, что это я.

Она высыпала на красный, как парное мясо, язык все, что дали ей белки. Нурфангель даже не жевал. Он шумно сглотнул и пошел дальше, подозрительно обнюхивая стволы. Не оставил ли какой-нибудь нахальный новичок своих меток? Когда он скрылся в зарослях, и шум его грациозной походки затих, Рина выдохнула и тоже пошла своей дорогой.

Вообще-то они с Пятном хорошо ладили, насколько это вообще возможно, когда имеешь дело с шестисоткилограммовым зверем, равнодушным к твоему положению «царя природы». Который еще и очень территориален и подозрителен. А так же всеяден и вечно голоден.

Но никогда нельзя знать наверняка. Она могла бы успокоить его силой Весны, но, скорее всего, ей пришлось бы делать это уже внутри Нурфангеля. Он бы выплюнул ее, мрачно почесался и упал, заснув. Так себе приключение.

Сила Весны. Так она назвала свой дар. Он горел в ней теплым золотым пламенем, согревая ладони, а через них – все, чего она касалась. Стоило ей дотронуться до растения и полюбить его, направить внутрь неподвижного стража часть золотого тепла, как то расправляло ветви, щелкало сучками, наполнялось соками и хотело жить, расти,

--">