Мария Секирина - Я мисс, и мне плевать (СИ)

оседлала его и обвила его стройными  ногами, в темноте не отличимыми по цвету от его. – Вчера голос мне велел посадить косточки того плодового дерева, что растет перед моей дверью, - она фыркнула. – Какой в этом прок?

- Вырастет новое дерево, - лениво ответил Кодард, больше внимания уделяя поглаживанию ее мягкой груди.

- Мне это известно, - она капризно выпятила нижнюю губу. – Вопрос в том, какой прок от этого для решения загадки Разума? – ответ ей не был нужен, поэтому она стала двигать бедрами. Услышав, как участилось дыхание ее возлюбленного, она продолжила, - я отвечу тебе какой. Они всего лишь хотят власти, а мы добровольно им подчиняемся.

- Подчинись добровольно мне, - прорычал он и повалил ее на спину на влажный песок.

Прошло несколько дней и ночей, после чего Аризна вновь подняла эту тему. Влюбленные только что вышли из теплой морской воды, песок облеплял их разноцветную кожу.

- Каждый раз, когда мы лежим вот так вместе, я чувствую себя свободной, - прошептала она, легонько коснувшись губами его уха.

- Разве ты несвободна?

Кодард повернулся к ней, приподнявшись на локте.

- Нет, и ты не свободен. Все мы, - ее голос сорвался, по щеке побежала одинокая слеза.  Она уткнулась лицом в грудь своему возлюбленному, и он поспешил ее утешить.

Так продолжалось несколько лун, пока, наконец, Кодард не проснулся с осознанием того, что так больше продолжаться не может. В душе его зародилось пламя, раздуваемое каждой новой мыслью.  Он поспешил собрать всех своих собратьев и заговорил.

- Каждый должен сам творить свою судьбу!

Вторили ему многие из собравшихся. У Кодарда не было нужды в красноречии, он горел своими идеями, как само солнце, и многие были этим ослеплены. Они прислушивались к нему, заменяя в своем сердце его речами глас божий.

Кодард видел, как они ловят каждое его слово и следуют его наставлениям. Этого было достаточно для того, чтобы в нем взыграла гордыня. Упиваясь властью, он возжелал каждого обратить на свою сторону, почитая ее единственно правой. Обретенное влияние затмевало все остальное, заставляя Кодарда желать все больше поклонения. Когда это случилось, он уже стал считать себя равным Богам, и даже более сильным.

Но не все прониклись речами мятежника, были среди проводников и те, кто продолжал исполнять божественную волю, не вмешиваясь в происходящее.

- Они их рабы, - шептала Аризна, - они перебьют нас, пока мы будем спать, если Боги так велят им, - продолжала она, массируя его плечи. - Они угроза. Мне страшно.

Кодард вскоре стал с той же убежденностью считать врагами тех, кто не склонился перед ним. Его сторонники, в своих сердцах, приравнявшие его к Создателю, неукоснительно следовали его воле и в один из черных дней отправились по его приказу убить не подчинившихся.

Было это кровопролитие причиной обрушившегося на те земли рока, сказать трудно. Море вышло из берегов, огромной волной смыв с земли все деревья и цветы. Разверзлись небеса, выпустив весь солнечный жар. И стали плодородные прежде земли бесплодной пустыней, простиравшейся так далеко, как мог видеть самый зоркий глаз.

Пролог

АРЬЯНЭТ

Рождение. Нет воспоминаний, но переносясь туда внутренним взором, я думаю, что вижу лицо матери в последние мгновения ее жизни.

Детство. В полумраке часовне друг к другу жмутся девочки. Женщина в просторном белом платье мелодично поет песню без слов. Девочка рядом со мной боится теней,  которые из-за гуляющего внутри сквозняка кажутся живыми. Я придумала историю, чтобы ее успокоить. После церемонии она подарила мне красочный календарь, который я повесила в нашей общей комнате. Когда пришло время переворачивать страничку с прошедшим в стенах пансиона полугодием, пришла весть о смерти отца. Страничку я так и не перевернула.

Юность. Ставший обветшалым календарь все также раскрыт на последнем зимнем месяце, но от зимы остался лишь одинокий белый островок снега в углу сада, который уже почти истаял, как и девять раз до этого. Последний год обучения в пансионе подходит к концу.

Таким коротким был бы мой рассказ о жизни до того не по-зимнему весеннего дня, веди я свою страницу в книге судеб. Спустя год мне вновь довелось посмотреть из того окна на подтаивавший снег, и вот, что я поняла: снег каждый год был другим, но оставался тем же. Как и я, каждый год была другой, но оставалась той же. --">