Карина Демина - Леди и война. Цветы из пепла

– Стой! – Я уперлась обеими руками в грудь, понимая, что не смогу его удержать. Одно его движение, и я в лучшем случае полечу к стенке. – Кайя, стой. Урфин, ты тоже.

Он тянется к мечу, но это неправильно. Нельзя злить Кайя. Он сейчас не понимает, что творит.

– Ты слышишь меня? Конечно, слышишь…

Он не животное.

Кайя подается вперед, заставляя меня отступать.

– …это же просто ребенок. И ты знаешь, что детей нельзя трогать.

Не животное.

И продолжает теснить меня, пробираясь к Йену.

– Ты и не собираешься, правда? Ты никогда не причинишь вреда ребенку.

Он мог бы, если бы захотел. И мы ничего не успели бы сделать. Он много быстрее. Сильнее.

И не животное.

– Я тебя знаю, Кайя Дохерти.

Того, который был прежде, и я верю, что он еще остался. Я убираю ладонь с груди. Его рубашка промокла насквозь, и на ней остается отпечаток моей руки.

– Ты не станешь мстить сыну за свои обиды.

Отступаю на шаг. И еще один. Кайя не спускает с меня глаз. Больше не рычит. А я пытаюсь выдержать его взгляд. И пячусь.

Урфин по-прежнему руку на мече держит. Плохо.

А если вмешается, то будет лишь хуже. Главное – не споткнуться. Не упустить его взгляд.

Шаг и еще.

Если захочет убить, то я не стану помехой. Не обойдет, так отбросит. И значит, надо говорить.

– Ты не захочешь, чтобы ему было так же больно, как было тебе…

И я, решившись, поворачиваюсь спиной.

Йен дрожит. Не от холода – от ужаса.

– Он просто ребенок.

И я не представляю, что еще могу сказать. Поэтому просто наклоняюсь и беру Йена на руки. Так надежней: меня Кайя точно не тронет. А я не отдам ребенка. Он обнимает меня, прижимается и всхлипывает, часто, судорожно.

– Все хорошо. Я не позволю тебя обидеть. Никому не позволю.

Стою, ожидая удара. Или рывка. Или еще чего-то, чему не смогу воспротивиться. И те злые слова Гарта кажутся почти правдивыми.

Время тянется долго, но вот хлопает дверь.

Кайя отступает. Как надолго? И что будет, когда он вернется?

Ничего.

– Мы справимся, верно? – Я вытираю слезы, первые за все время нашего с Йеном знакомства. – Что бы ни случилось, мы справимся, Лисенок.

Йен не сразу соглашается расстаться со мной. Переодеваемся вместе. И ест он, сидя у меня на коленях, но потом все-таки идет на руки к Урфину. У того интересные игрушки: наконечники стрел, блестящие шнурки, монеты и даже нож в красивых ножнах.

А Кайя все еще нет. И я знаю, что он не вернется.

…Кайя…

…я в порядке, но мне лучше остаться вне дома.

Он не в порядке, и мы оба это знаем. Поэтому у слов оттенок льда.

Хорошо, что я знаю, где его найти. И повод есть: ему тоже не помешает ужин.

Под широким навесом сухо. Здесь хватает места и лошадям, и старой собаке, которая дремлет под шелест дождя. Кайя сидит на кипе сена, скрестив ноги, и руки закинул за голову, разглядывает крышу. Под стропилами свили гнездо ласточки, возятся, выглядывают.

Ласточки – безумно интересно.

Меня Кайя демонстративно не замечает. Из-за Йена? Он и вправду хотел, чтобы я не вмешивалась? А теперь рассчитывает, что обижусь и уйду? Не дождется. Присаживаюсь рядом и протягиваю миску. Картофель. Жареное сало, лук и яйца. Роскошный ужин, если подумать.

– Никогда больше так не делай. – Кайя сдается. – Ты не понимаешь, насколько это опасно.

– Понимаю.

– Нет. Я хотел его…

– …убить.

Он забыл, что я его вижу.

– Да.

– Но ведь не убил, верно? Ты сам себя остановил. И ты это знаешь.

Кайя ест, только… как человек, который понимает, что должен съесть некоторое количество еды, дабы не помереть от голода. Кажется, ему безразлично, что именно в тарелке.

– Спасибо. – Он все еще вежливый.

Но не совсем живой. Хорошее определение. Запомнилось.

– Пойдем в дом.

– Нет. – Он стягивает рубашку, отжимает и вешает на коновязь. – Мне не следует там находиться. Я не уверен, что сумею держать свои… порывы. Но я рад, что ты пришла. Нам надо поговорить.

Он мог бы позвать меня. Гордость не позволила?

Кайя раскрывает ладонь. Кольцо. Синий камень на золотом ободке. Выглядит тусклым, стекляшкой обыкновенной.

– Я понимаю, кто тебя отправил в город и с какой целью.