Макс Нежин - Нерожденный 5

Лишь ночной сумрак становится чуть более прозрачным. Касаюсь Аой, и та, вздрогнув, открывает глаза. В первое мгновение пугается, обнаружив себя на моих коленях, но потом вспоминает…

— Кажется, миру пришёл конец, — говорю я.

— Ему уже давно уже должен был прийти конец, — сонно улыбается она. — Странно, что только сейчас.

— И всё же меня это немного беспокоит, — говорю я. — Солнце не всходит.

— Солнце? — она сразу же просыпается и встаёт, вглядываясь в горизонт на востоке… Он сейчас лишь едва-едва посветлел… и так точно не должно быть.

— Кто-то украл солнце? — она касается своих глаз, словно проверяя всё ли с ними хорошо. — И мы полетим сейчас искать его?

Я снова вижу человеческую фигуру на равнине, она появляется ненадолго и исчезает. А чуть в стороне — еще одна такая же.

— Солнце пропало, призраки вокруг… мне грустно, — хмурит лоб Аой. — И даже немножко хочется вернутся в мир, где хотя бы наступает день.

— Пойдём знакомиться с призраками, — я спрыгиваю с камня и подаю руку Аой. — Вдруг они тоже не против с нами поболтать.

Мы идём вперёд, никаких призраков больше не находим, но зато обнаруживаем полузасыпанные песком ступени, ведущие куда-то под землю.

— Проклятые живут под землей?! — Аой присаживается и трогает песок… на нём нет даже намёка на человечески следы… или есть?

Контуры человеческих ног и даже лап хидо… они всё же есть, а это означает, что не позднее чем день назад кто-то спускался по этим ступеням.

Начинаю опускаться первым, прислушиваясь к звукам впереди, но ничего кроме шелеста песка под ногами не слышу. Мы проходим с десяток ступеней, за ними просторная площадка и… новые ступени ведущие вниз, в темноту тоннеля.

Всё это очень странно, но совсем не похоже клан… даже на клан Проклятых.

Еще одна площадка и мы, наконец-то, оказывается в широком подземном коридоре. Никакой отделки внутри, стен и полы — неровные и приходится спотыкаться через шаг… очевидно что этот ход вырыли только для того, чтобы по нему можно было хоть как-то пройти.

Мы проходим еще сотню шагов и видим… видим завал впереди, а ровно через мгновение вскрикивает Аой, а у меня в глазах темнота тоннеля превращается в абсолютную черноту, похожую на смерть.

* * *

— Вот повезло — так повезло, — радостный шёпот почти над ухом. — И даже золото есть.

Я чувствую как быстрые руки шарят по моему телу, и в сумраке коридора вижу лицо. Разглядеть его невозможно… просто светлое пятно.

— Меч, какой дорогой меч! — восторженно шепчет тот же голос, а уже через секунду стонет, наткнувшись на лезвие моего шигиру. Не вытаскивая лезвия из груди неизвестного, хватаю его за волосы и тяну ближе к себе.

— Кто здесь еще есть? — шепчу я.

Он старается ответить, но получается плохо — когда лезвие пробивает лёгкие, отвечать всегда трудно.

— Кто… здесь… еще… есть?… — спрашиваю, прислушиваясь к шорохам.

— Никого! — хрипит и плюётся кровь он.

Хорошо, можно запустить светлячка… я собирался это сделать еще до того, как мы спустились сюда, но не хотелось привлекать внимания.

Крохотный огонёк высвечивает бледное лицо… пацана?

Лет двенадцати. И кровь из его рта сейчас зальёт всё тут.

— Вот ты болван, — ругаюсь я, снимаю детское тело с лезвия шигиру. Укладываю бедолагу на спину и лезу в сумку за талисманом лечения. И заодно оглядываюсь в поисках Аой. Она лежит неподалёку, а в груди тонкая и короткая — похожая на иглу — стрела.

И только тут я замечаю, что на песке рядом с местом, на котором я только что лежал, валяется точно такая же.

Какие-то заговорённые парализующие стрелы?

Засовываю талисман в рану и оставив пацана выкарабкиваться с того света, сажусь рядом с Аой. Первым делом достаю стрелу-иглу… и девушка уже через полминуты открывает глаза.

— Я думала, меня опять убили, — говорит она.

— Но на этот раз не я, — улыбаюсь я.

Помогаю ей сесть…

— Кто это?! — удивляется она, показывая на пацана, который уже перестал хрипеть и давиться кровью и теперь лишь очень тяжело дышит.

— Если я не ошибаюсь — это тот, кто собирался ограбить нас, а теперь… теперь он расскажет нам, куда делось солнце и клан Проклятых.

* * *

Пацан приходит в себя и теперь, забившись в угол, прижимает руки к пробитой груди, с испугом смотрит на меня.

— Простите, господин! — выдаёт он уже в десятый, наверное, раз, косясь на рукоять шигиру.

— Нет, — качаю головой --">