(Muftinsky) - Машина времени (СИ)

же были лучшими друзьями…

- Ах, нет, не то! – махнул Джон рукой, словно отгоняя невидимую муху. – Макка, как же с тобой сложно. Мы знакомы двадцать лет, а я все еще робею перед тобой, глупость какая! – и Джон с силой шлепнул себя ладонью по макушке.

Он вдруг отправился на кухню и вернулся с литровой бутылкой коньяка и двумя обычными стаканами, наполнил оба до краев и протянул один из них Полу, второй в два счета опустошил сам и резко выдохнул. Потом набрал воздуха в грудь и продолжил, на этот раз немного смелее:

- Когда я впервые тебя увидел – чертова шестого июля пятьдесят седьмого – знаешь, что я подумал тогда? О, да, я оценил твой талант, я понял, что ты нужен для моей группы да и просто для меня – чтобы научить меня играть на гитаре… но кроме этого в моей чертовой тупой башке промелькнула дурацкая мысль о том, какой же ты все-таки красивый… Нет, только не перебивай меня, Макка, иначе я не смогу довести свой рассказ до конца, и мы снова повздорим! Да, я подумал, что ты потрясающе красив, как девчонка – нет, даже лучше любой девчонки, потому что обалденно играл на гитаре и пел, и с тобой можно было болтать о чем угодно. Ты был лучше любой девчонки. Думаю, да нет, наверное, уже знаю, что влюбился в тебя с самого первого взгляда, чертов Маккартни, свалился ты на мою голову откуда-то… - Джон налил себе еще стакан и столь же быстро опорожнил и его, не заметив, что Пол не сделал ни глотка, а руки его предательски дрожали, расплескивая коньяк на новые брюки.

- Значит, так все и вышло: я втрескался в тебя как последний идиот. Нет, ты только не подумай, что я голубой! И в мыслях у меня никогда не было оказаться в койке с парнем – фу, мерзость-то какая. Но ты все время ошивался рядом, мы даже спали в одной кровати. Точнее, спал один ты, а я смотрел на тебя… Как-то раз я так увлекся, что едва не поцеловал тебя спящего – вот шуму-то было бы! Насилу удержался…

- Но ты… ты… - Пол едва дышал от волнения, - ты и Стю… вы…

- Ах, ну да, ты застал нас, кажется, в не совсем подходящий момент! – Джон мечтательно улыбнулся. – Я хотел тебя, а в койку потащил Стю. Да потому что с ним было проще: напились, обнялись – и все, он мой, без всяких там напыщенных речей и биений себя кулаком в грудь, чего так часто демонстрировал мне ты. Да если бы я только попытался сделать тебе какой-нибудь намек тогда, ты бы меня одним взглядом уничтожил! Да я слово тебе боялся сказать… Я напивался до чертиков, чтобы набраться, наконец, смелости и пристать к тебе, но при одном взгляде на тебя и от одной только мысли трезвел даже после пары бутылок виски. Боже, как я хотел тебя! Но ты не замечал ничего. Да, ты ревновал к Стю, но как к другу и музыканту. И даже застав нас с ним в постели, ты никак не изменил своего отношения ко мне. Я был уверен на сто процентов, что ты пошлешь меня, если я только намекну тебе о своих чувствах. И тогда я решил просто оставаться рядом – в конце концов, быть твоим лучшим другом было ни с чем не сравнимым счастьем…

На этот раз свой стакан опорожнил Пол и потянулся за бутылкой, чтобы снова его наполнить. Он дрожал всем телом, его бросало то в жар, то в холод, и он никак не мог до конца поверить своим ушам.

- Вот так и повелось, что свои самые неприличные поползновения в твой адрес я скрывал под удобной поначалу личиной дружбы. Но со временем это стало сложнее.

- Почему? – неожиданно вырвалось у Пола, и он изо всех сил сжал ледяной стакан в ладони.

- Мы перестали гастролировать и стали реже видеться. Я мог не видеть тебя целую неделю. Неделю! Ты представляешь, что это для сумасшедшего влюбленного? Но это было еще терпимо, гораздо хуже стало во времена Пеппера, когда ты отвернулся от меня…

- Отвернулся? – снова не выдержал Пол. – Да как ты можешь такое говорить! Ты всегда был главным человеком в моей жизни!

- Главным? Возможно. Но далеко не единственным. У тебя появилась куча подозрительных знакомых, с которыми ты ходил в театр, на концерты, в музеи и картинные галереи, даже наркоту пробовал. Ты все время болтал о каких-то книгах, которые тебе рекомендовал почитать Сэм или Брюс – бог его разберет, я не помню уже этих бесконечных имен. Тебе стало со мной скучно. У нас с тобой осталась только музыка – да и та в студии. Мы больше не пели в один микрофон. Мы больше не спали в одной постели.

- Джон, я…я не знал… прости…

--">