(Lone Molerat) - Боевой ограничитель (СИ)

========== Пролог ==========

— Дружище, ну я же просил: читай вслух, — обиженно пробормотал Снежок, поудобнее устраиваясь на своей половине матраса. — Я без очков не вижу ни хрена, а под кайфом — так тем более.

— Да там неинтересно, — попробовал отмазаться Ленни.

— Это, может, тебе неинтересно, а мне так даже очень. Тебе жалко, что ли?

Ленни вздохнул. Читать вслух не хотелось, но и ссориться со Снежком — тоже.

— Alea iacta est, значение — «жребий брошен», — начал он негромко. — Это выражение символизирует бесповоротное решение, поступок, предопределяющий судьбу. Фразу приписывают Юлию Цезарю. По преданию, он произнёс её при переходе реки Рубикон на севере Апеннинского полуострова…

— Цезарь — это тот чудила из Аризоны, которому энкаэровцы накидали? — спросил Снежок, затягиваясь винтом.

— Это такой полководец античный, — поморщился Ленни.

— А, — неопределённо отозвался Снежок. Затянулся ещё раз — и уставился в стену остекленевшими глазами, разом утратив интерес и к Цезарю, и к Ленни, и к довоенному каталогу с татуировками, в котором, вопреки заверениям Тюльпан, за двести лет не осталось ни единой картинки с девушками — только унылые орнаменты и латынь. Что уж говорить, бесполезная книжонка, а для гуля вдвойне бесполезная.

Ленни перевернул засаленную страницу, прищурился, вглядываясь в переплетение букв. Experientia est optima magistra, сиречь опыт — лучший наставник. Да уж, это точно не про него, Ленни, сказано.

Первая ошибка стоила ему человеческого обличья и разбитого сердца — но сердце-то бог с ним, а вот привыкнуть к новому отражению в зеркале было ой как непросто. Да и к новому имени — тоже: кому понравится, когда ты привык откликаться на Красавчика Лена, а потом тебя понижают до Ленни-Гнилушки? Ничего, справился. Прибился к банде Маровски в Добрососедстве, дослужился до казначея — и всё шло прекраснейшим образом, пока не появилась она. Вторая ошибка. Симпатичная, стильно одетая гулечка из Юниверсити-пойнт, которая курила вишнёвый табак, задорно смеялась и описывала такие перспективы, что у Ленни сердце замирало. Всего-то и надо было позаимствовать из сейфа Маровски тысячу крышек — «на недельку, милый» — чтобы вложиться в выгодную сделку с ребятами из Южного Бостона, потом вернуть деньги обратно, а проценты — хорошие проценты — положить себе в карман…

А ещё она ни разу, вот ни единого чёртова раза не назвала его Гнилушкой. И Ленни сдался.

Чуда не произошло — если, конечно, не считать чудом то, что Ленни успел унести ноги из Бостона. Гулечка смылась, унеся с собой терпкий запах табака, чемодан с крышками и доброе имя бывшего казначея Маровски.

О, ещё одна хорошая татуировка. «Timete desideria vestra». «Бойся своих желаний». Вот это прямо в точку.

Пока Ленни топал от Бостона до Столичной Пустоши, унынию предаваться было некогда. И скорпионы заскучать не давали, и цель впереди была простая и внятная: добраться до тихого спокойного местечка, где можно залечь на дно. Что ж, добрался. Здесь, в Подземелье, было тихо и спокойно — как в гробу. И выбраться отсюда было так же непросто, как из зарытой могилы.

Запасы крышек и еды подходили к концу — хорошо хоть, Снежок, храни Господь его добрую обдолбанную душу, подкармливал Ленни в обмен на чтение вслух довоенных книженций: под них гулю-парикмахеру лучше отъезжалось. Но перспектива до скончания дней развлекать байками старого торчка Ленни не особо радовала. А нормальной работы в Подземелье не было, вот совсем. Разве что Уинтроп предложил побродить по развалинам Молла в поисках металлолома, но мусорничать — это ж совсем дно!

Была у Ленни, впрочем, одна идейка.

Девчонку он приметил давно — сложно не приметить единственного гладкокожика в городе гулей. Тощая, бледная, дёрганая, в главном она походила на самого Ленни — она тоже от кого-то пряталась. Ей тоже не на кого было положиться — разве ж человек, у которого есть друзья и родня, будет ютиться в гульском гетто? Она точно так же напоминала слепого кутёнка, выброшенного на мороз.

Вот только у неё, в отличие от Ленни, были деньги. И немаленькие.

Она, конечно, осторожничала — но дьявол-то в деталях. Что делает человек на мели? Продаёт ненужное, чтобы купить нужное. Торгуется за каждую крышку.

--">