Дарья Алексеевна Иорданская - Во имя Абартона

компаньона, сменить правила университета или хотя бы позволить уволиться, — ну где я вам найду специалиста лучше нашей Мэб? Она унаследовала в полной мере дар своей великолепной прабабки, история раскрывается перед ней. Наша Мэб — подлинная королева удачи. К тому же, признайте, вам будет скучно работать с Бартоломью Разовичем, к примеру.

Реджинальд соглашался, что да, Разович — не вариант, называл иные имена, смирялся с тем фактом, что ректору нравится наблюдать за непрекращающейся войной своих подопечных. А потом случилось то неприятное происшествие в Лидэнс-куотере. Во всем были повинны эксперименты одного из профессоров с отделения техномагии, но в глубине души Реджинальд подозревал, что это происки Дьявола или же ректора. Иногда казалось, что Михаэллис вон Грев — его земной наместник. От шести великолепных зданий Лидэнс-куотер, парка, конюшен — по счастью пустующих — и лабораторных корпусов остались руины. Никто кроме экспериментатора не пострадал исключительно по случаю: леди Уобли, третьекурсница-скандалистка устроила очередную драку в столовой, ее разнимали, потом разбирали дело, потом со всей обреченностью пили в пабе, оплакивая то обстоятельство, что нельзя выгнать из университета дочь одного из главных попечителей. Взрыв произошел в тот самый момент, когда профессура, большей частью пошатываясь, возвращалась домой. В порыве благодарности за спасенную жизнь Реджинальд простил юной скандалистке несданный зачет. А часом позже выяснилось, что для всех профессоров не найдется свободных квартир. Так Реджинальд оказался вынужден делить с леди Дерован не только студентов, часы и общий стол в столовой, но еще и дом.

Для двоих коттедж был слишком мал. Безусловно, Реджинальду приходилось оказываться и в значительно более стесненных обстоятельствах. Однако никогда еще совместное проживание не становилось до такого степени пыткой. В первый день они устроили безобразную свару из-за спален. Инициатором была, конечно, леди Мэб, которая четырежды назло меняла свое мнение, но и Реджинальд был хорош. Что стоило ему промолчать и уступить? Однако, эта женщина будила в нем темные первобытные инстинкты. Ни одного еще человека, будь то мужчина или женщина, ему не хотелось… покорить? Неудачное слово. Поставить на место? Тоже не вполне то… Победить. Да, победить.

На следующий день они поделили библиотеку, которая служила обоим также и рабочим кабинетом. Книг у обоих скопилось столько, что шкафов ощутимо не хватало и из-за места на полках война все продолжалась. Еще через день была разделена гостиная, причем весьма буквально — пополам. Леди Дерован достала из кармашка ярко-алый мел и провела черту. Комната оказалась весьма причудливо обставлена, превратилась в помесь дамского будуара с уголком мужского клуба, иногда, стоя на пороге, Реджинальд ощущал, что его мутит от открывающейся двойственности. Хотелось подойти и разломать изящную кушетку времен королевы Алиенны, всю в завитушках и розочках и вышитых подушках, расколотить чайенский фарфор на горке и порвать портрет в позолоченной раме. С него на Реджинальда неодобрительно взирал черноусый красавец лорд Дерован и словно говорил: я знаю, что в твоей голове творится, мальчик-грум.

В этом была еще одна проблема. Леди Мэб Дерован была невероятно хороша собой. Иногда, забывшись, она теряла привычную маску самодовольного превосходства, и начинало сосать под ложечкой. Что-то особенное тогда чудилось в этой красоте, поистине колдовское, перед чем хотелось преклоняться. А иногда, словно позабыв, что перед ней молодой здоровой мужчина — или же, как казалось порой Реджинальду, желая указать ему место — Мэб Дерован показывалась вот так, с влажной после ванны кожей, в одном халате, и тогда трудно было оторваться от капель воды, стекающих по гладкой щеке и шее.

Ты для нее — носильщик, — одернул себя привычно Реджинальд. — Мальчик-грум. Выкинь-ка из головы эти глупости.

И, спустившись на первый этаж, он, налив себе чаю, углубился в дела куда более реальные и насущные. Учебные планы требовали пересмотра.

Глава вторая, в которой вскрывается подарок и назревает война между Колледжами

В заведующие Университетским музеем Мэб вызвалась добровольно еще в студенческие годы, и с тех пор не раз, и не два, и даже не десять раз пыталась скинуть с себя это ярмо. Должность была почетной, а потому неоплачиваемой, а музей больше походил на --">