========== Глава 1. Кексик. ==========

— И мне приятно познакомиться! — прокричал я, ковыляя через дорогу по пешеходному переходу.

Сердитый сигнал клаксона непрестанным эхом отдавался в ушах, подталкивая ускорить шаг, но вместо того, чтобы пойти навстречу его громогласной просьбе, я остановился прямо посреди улицы. Мимо шли люди. Окружая меня, они и кончиком пальца не касались моего тела, всякий раз бросая в мою сторону недоуменные взгляды. Таксист, ругаясь на тарабарском, всё молотил кулаком по центру руля, чем и заработал в свой адрес лишь пару смешков. Я отказался от сотрудничества, и это прямо-таки взбесило его.

Когда светофор, наконец, переключился на красный, я закончил своё маленькое путешествие по горизонтальным белым линиям, начерченным на земле до самого щербатого бордюра. Стайка девочек-подростков подалась назад, уступая мне дорогу, а всё потому, что я, печально качаясь, двигался напролом, не в состоянии направить себя в нужную сторону. Таксист ударил по газам и пронесся мимо, разгоняясь по своей полосе и со злостью сворачивая на ту, что была ближе ко мне. Он снова закричал, посылая меня в какой-то заморский ад. Вызванная мною вспышка гнева была великолепна. Как же мне нравилось это делать!

— Анджела! — задохнулась женщина справа, хватая дочь за руку и отдергивая любопытного ребёнка подальше от моей персоны.

Врезавшись в материнское бедро, девчушка пошатнулась, но весьма быстро восстановила равновесие. На её личике застыла комическая обида, а через минуту она уже крепко стояла на ножках и хмуро смотрела на мать.

— Привет, Анджела, — осклабился я, показывая из-под толщи нижней губы блестящие зубы.

Я слегка наклонил голову в её сторону, вывернув руку в театральном жесте, и выдоил из маленькой девочки улыбку. Как и ожидалось, её матери эта сценка, похоже, удовольствия не доставила. Она резко отпрянула, отводя своего ребёнка подальше от меня.

— Ещё увидимся! — улыбнулся я им вслед, прежде чем заковылять по тротуару обратно, поднимая в сторону малышки волну любопытных взглядов.

И вновь толпа вокруг меня как по волшебству растаяла. Ворчливо бормоча, люди воротили свои носы, а некоторые так и вовсе отошли так далеко, как позволяла ширина перехода. Большинство опускали глаза или, наоборот, пялились на рекламные щиты, словно боялись, что я тут же, стоит им только посмотреть на меня, начну клянчить у них деньги. На своих улицах, в своей жизни и совести, подобных мне существ им видеть совсем не хотелось. Но мне было плевать. Хорошо быть вне общества, вместе с рёвом машин, мотоциклов, мотороллеров, и даже снующие вокруг меня глупые людишки, готовы были дать мне награду. Они приняли меня: мой запах, мой внешний вид, мою нарочно неторопливую ковыляющую походку. Я чувствовал себя свободным. И мне это нравилось.

Только отойдя от перекрёстка, я смог разглядеть большую розовую букву «А» в кайме из слабо мерцающих жёлтым светом лампочек, которые Зак никак не сподобится снять. Рождество давно прошло, но этот чудак был слишком ленив, чтобы поднять свой зад и снять украшения. И было у меня такое чувство, что висеть этим побрякушкам на вывеске «Обеды у Анны» до следующего года. Да и тогда он их не снимет.

По пути в теплый ресторанчик я протолкнулся сквозь толпу шумных старшеклассников и был просто счастлив, оставив холодный ветер за спиной. И хотя я демонстративно вытер ноги о коврик у входной двери, несколько человек, увидев меня, глухо застонали. Я заметил пару, которая тут же вышла, но это лишь заставило меня улыбнуться.

— Маффин, — поприветствовал меня тёплый голос, уютный, как и всё внутри закусочной, которой владела его обладательница. Я обернулся, чтобы найти взглядом стоящую за прилавком изящную женщину. Её заплетённые в длинную косу на бок светлые волосы падали до самой талии. Она заправила золотистую прядь за ухо и улыбнулась: «Привет!»

— Привет, Анна, — улыбнулся я в ответ и заковылял в её сторону, пока не оказался у края прилавка. Какой-то мужик пробурчал что-то о гигиене, и его словно ветром сдуло с высокого табурета, но Анна не возражала. Продолжая улыбаться, она достала мою любимую зелёную чашку. Кинув быстрый взгляд в сторону уходящего человека, я решил позаимствовать его табурет, а заодно и тепло, которое он оставил после себя.

— Как поживаешь? — спросила она меня со своим густым чикагским акцентом. Только мне казалась немного смешной её серьёзная --">