Мария Дибич - Золотая Госпожа (СИ)

========== Забытое начало ==========

Наложница султана Мехмеда, Хандан-султан, в жемчужном наряде стояла только в шаге от Дервиша. Маленькая фигурка, она была гораздо дальше, чем ему казалось. Не слишком длинные волосы завитками ложились на плечи, и некоторые прядки небрежно торчали вверх. Зеленые искрящиеся глаза, на свету — скорее голубые, смотрели только за сыном, до аги им не было никакого дела. Она не замечала его пристального наблюдения, что было к лучшему, потому что Дервиш в полной мере мог насладиться картиной, казавшейся ему прекрасной. Конечно, ага не ограничивался любованием лицом, он опускал глаза ниже, и сквозь тонкую шаль старался разглядеть, то что было ему запретно. Иногда, казалось, получалось, но разум подсказывал, что это лишь проделки фантазии. Хандан всегда старательно укладывала материю, и эта дотошность, свойственная ей в мелочах, раздражала его в особенности. А потом она немного повернула голову, пока щеки аги окончательно раскраснелись, что опять же, как и всегда, осталось совершенно незамеченным.

Эти губы… были созданы, чтобы целовать его одного. У Дервиша, сколько он себя помнил, в мечтах были золотые фонтаны, но драгоценности, как оказалось, могут принимать разные формы. Поэтому мечты с недавних пор потребовали уточнения: рядом с фонтаном на кровати с золотым изголовьем должна была лежать женщина, такая же миловидная как та, что сейчас внимательно смотрела за своим сыном. Пока у него не было ни фонтана, даже самого обыкновенного и невзрачного, ни подходящей женщины, они принадлежали Падишаху от рождения. Дервиш его, конечно, не любил.

— Ага, — Хандан тревожно вытянулась и поднялась на носочки. — Ага, не вижу Ахмеда за беседкой.

— С ним всё благополучно, Госпожа, за ним смотрят, — Дервиш для приличия нахмурился и с деловым видом уставился в пространство.

— Да ты и знать не знаешь, где мой сын! Не ты ли отвечаешь за каждый его вздох? Ты его беречь должен… А куда ты смотришь, ага, на птиц?

Дервиш не удержал ехидного смешка, чем ни капли не смутил свою вечно напуганную спутницу, считавшую его не более чем очередным предметом мебели. «На птиц». Хандан была не слишком сообразительна, что, казалось, было к лучшему. Бедолаге не объяснили, что мужчины, и не только Султан, хотят обладать многими женщинами одновременно, а особенно со столь привлекательными чертами. У неё были маленькие аккуратные руки, которые она, не слишком доброжелательно, неизменно сцепляла перед собой. И вся она, Хандан, представлялась ему совсем маленькой и беззащитной, слишком чистой и недальновидной для дворца.

Султан скоро должен был прийти, а пока Дервиш продолжил гадать, чему эту хрупкую, нежную женщину обучили в гареме, какими хитростями и тонкостями плотской любви она владела.

«Султан Мехмед-хан Хазретлери!» — раздалось за их спинами и двое слуг падишаха склонились в учтивом поклоне: Хандан — низко, Дервиш — не слишком.

— Хандан, любовь моя, сходи за сыном, на сегодня его занятия закончены, — султан, бывший немного выше самого Дервиша, что раздражало, слегка коснулся плеча молодой Султанши, смотрящей на него с трепетом и легкой тревогой.

Она улыбнулась, так же смущенно, и, да, болезненно грустно, в точности так, как должна женщина, справедливо ожидавшая печальной участи своего ребенка. Дервиш с ужасом заметил, как от злости к его щекам прилило ещё больше крови, пока румяный от вина Султан так по-наивному добро проследил за уходящей Хандан. Этот мужчина не должен был стать Султаном. Он не желал выдвигаться в походы, а только наслаждаться жизнью во дворце и своими живыми игрушками. И тем не менее у Султана было всё: золотые фонтаны и столь драгоценные женщины.

— Мой сын делает успехи в обучении? — султан провожал похотливым, как казалось аге, взглядом свою вещь.

— Да повелитель, — Дервиш старался звучать учтиво и не дерзко. — Видит Аллах, скоро только Вы один будете превосходить его в воинском мастерстве.

Так должно было ответить, не зависимо от справедливости этих слов. И не имело значение, что сам султан презирал всякое оружие, не любил войн, и тем более много лет не сражался, а его сын был слишком мал, чтобы делать выводы. Дервиш умел льстить, научился, так зарабатывались звания и золотые монеты, и этот султан должен был обожать

--">