Извас Фрай - Наша самая прекрасная трагедия

бросаться в разговор о всяких пустяках с тамошними жителями и не испытывать того неловкого чувства, будто врезаешься головой в стенку, запутавшись в словах и мыслях как в паутине без малейшей возможности вырваться. Я, хоть и учился с шести лет в школе, ставившей упор на изучение русского языка, испытывал похожие чувства. Так что, всем нам придётся биться лбами о языковой барьер, переломав себе при этом несколько жизненно важных костей. Привыкать к другой культуре и учиться жить заново. Никогда возможность попадания в дорожно-транспортное происшествие с летальным исходом не казалась мне настолько привлекательной.

2. Отто

Польша – она совсем близко и так далеко. Я чувствую её землю у нас под колёсами автомобиля. Здесь ещё не чувствуешь, что находишься вдалеке от дома, но чем дальше мы продвигаемся вглубь этой страны, тем сильнее во мне разгораются совсем нетуристические тревоги.

Если бы за рулём сидела не моя жена, то мне и в головы бы не пришли бы подобные мысли. Когда ведёшь машину, думаешь только о дороге, о безопасности близких, жизни которых зависят только от тебя. Потому и места под черепом для посторонних мыслей попросту не остаётся. Но ведёт именно она. А мне в пути приходится спасаться от скуки, от однообразных пейзажей за окном и бездумных прозябаний в телефоне. Всякое может прийти на ум – как сейчас, не самое весёлое. Я бы мог просто смотреть дорогу, но мне приходится думать о будущем. Теперь ясным становится то, что я не знаю, каким оно будет. Мы строим свою жизнь заново, а в моём возрасте это уже вредно для здоровья. Страна, люди в которой тебя не понимают – нам нужно привыкать к ним, искать работу, думать о крыше над головой, сохраняя достоинство и честь. Учить язык и местные обычаи, научиться любить новый дом и людей, которые будут рядом с нами. Будь я один – быстро бы сдался, спился, ушел в себя так глубоко, что не смог бы вернуться. Но нам с женой придётся совершить этот подвиг – ради Штефана, нашего сына, у которого, в отличие от нас, ещё есть надежда на будущее. Ах, вот бы сидеть сейчас за рулём.

Слишком поздно что-либо менять, думать, как жить дальше. Как могли бы влачить своё существование, медленно приближаясь к заслуженной старости, заботясь о таких мелких проблемах, как дождь, пережаренное блюдо или скандал в газете «Spiegel» – теперь о них мы будем мечтать по ночам. Слишком поздно думать, как бы всего этого можно было избежать.

Невозможно спастись и от польского бигуса, который подают во всех придорожных закусочных, в мотеле, в ресторанах и дешевых забегаловках – как бы поляки не готовили бигус, он не станет похож на Sauerkraut. Свежий помидор, зубок чеснока, морковь, лук и мясо – и капуста. Много придумали поляки, кое-что у них получилось даже вкусно, но не так, как простая немецкая тушеная капуста, в которой и душа, и вкус, и любовь. А затем, я понимаю, что дело тут совсем не в капусте или способе её приготовления.

Вокруг достаточно людей, говорящих по-немецки, но стоит им сказать первую фразу, как сразу понимаешь, что перед тобой – поляк. Многие берлинские немцы пошутили бы, что в их городе немецкого не больше, чем на польской заправке. Но что мотельные номера с простым интерьером, что зал ресторана, где подают бигус, минимаркеты «склепы», что прайс-листы в польских злотых имеют общего с Берлином или хотя бы со знакомыми нам его частями? Один философ, хоть убей уже не вспомню его имя, однажды вывел четыре формы отчуждения, где самым болезненным был уход от собственной сущности, когда человек не реализует себя в труде, но отрицает себя, испытывает не благополучие, но отчаяние, не развивает свободно свои физические и душевные силы, но истощается физически, а умственно – обесценивается. Всё это я доказал на себе: днём в салоне автомобиля, а вечером – в кругу семьи, сидя за столиком какой-нибудь придорожной закусочной или номере мотеля. Меня пугает вовсе не эта страна, в которой я ни разу не бывал – не Польша, мне ещё не встречался немец, испытывающий страх перед ней, – а Украина. Вот, что действительно страшно.

Это бесстыдное проявление эгоизма с моей стороны, ведь мальчик волнуется куда больше, чем я. И если мне на ум приходят такие странные мысли, то страшно даже представить, что творится сейчас у него в голове. Но я ничего не могу с собой поделать. У меня было много времени изучить своего главного врага, сидящего внутри меня. Но справиться с ним я так и не сумел.

Меня зовут Отто, мне сорок восемь --">