(Erebia Brimo) - Раздвоение (СИ)

нему выйдет спокойный улыбчивый мужчина, приветливо поздоровается и заведет разговор, разбавляя стылое одиночество.

***

Стиву снилось, что он бродит по темному коридору, открывая многочисленные двери в поисках выхода. Со всех сторон доносились странные звуки: рык, попискивание, скрежет и какой-то звериный вой. Он метался из комнаты в комнату, пытаясь убежать от чего-то страшного, что поджидало его в темноте. Наконец он смог найти лестницу и подняться в более освещенное помещение. Там стояло жуткого вида кресло, к которому был пристегнут Джеймс. Тот кричал и выгибался от боли, но крики были приглушены резиновой капой, которая раздувалась, заполняя рот, не давая дышать, убивая…

Он резко проснулся, мокрый от пота. Вдруг из-за стены донеслись приглушенные крики, которые, по-видимому, были реальностью, а не частью сна. Барнс кричал на самом деле! Роджерс опрометью бросился в соседнюю комнату.

Джеймс лежал, запрокинув голову, вцепившись в простыни скрюченными руками. Лунный свет, проникавший сквозь неплотно задернутые шторы, рождал жуткие тени на его перекошенном страданием лице.

— Баки? — позвал Стив, склоняясь над спящим, припоминая, где аптечка и есть ли там обезболивающее.

— Какой, к черту, Баки? — зарычал Барнс, схватив незваного гостя за плечо. — Я Джеймс, Роджерс! Тебе память отшибло? — он отпихнул слабо трепыхавшегося парня от себя и сел на кровати, обхватив голову руками. — Убирайся.

— Я могу принести тебе лекарство, — с пола ответил Стив, не решаясь встать. Он подозревал, что у него останется синяк, таким сильным был толчок мужчины. — Тебе ведь больно.

— Ты не слышал? Убирайся! — столько ярости и с трудом подавляемого гнева было в его голосе, что Роджерс вымелся вон, как ему показалось, не вставая на ноги. И едва дверь успела закрыться, как в нее врезалось что-то тяжелое, заставив очень быстро скрыться у себя и не выходить до самого утра, вздрагивая от каждого шороха.

========== Часть 2 ==========

Пару дней Стив сторонился своего соседа, стараясь даже лишний раз на него не смотреть. Но, несмотря на пережитое, он не мог не приглядывать за ним, опасаясь повторного приступа. И волей-не волей рассмотрел во всех подробностях. Этого хватило, чтобы сделать набросок. Он хотел нарисовать его в образе солдата с холодным взглядом сквозь снайперский прицел, но стоило только карандашу коснуться бумаги, как руки зажили собственной жизнью.

Когда Стив очнулся, изображенный на листе полуобнаженный мужчина в черных доспехах смотрел на него через плечо, но взгляд его не был грозным, он был полон обещания. Обещания страсти и удовольствия.

Рисунок стоило уничтожить, но у парня, измученного кошмарами, в которых Джеймс то бил и душил его, то прижимался всем телом, отчего по венам растекался горячий мед, рука не поднялась. Он устал разрываться между желанием убежать и прижаться, и надеялся, что рисунок станет своеобразным оберегом. Обычно даже самые яркие его модели утрачивали для Стива свою привлекательность, стоило только закончить рисунок. И рисунок был спрятан между книг на полке рядом с кроватью.

Но, видимо, Джеймс был слишком необычным, особенным, и Роджерс то и дело ловил себя на том, что у нарисованных им персонажей для «Мстителей» появлялись то глаза, то губы, то руки его соседа.

***

Стив сидел в гостиной, глядя в окно, и тосковал.

— Эй, ты в порядке?

Стив повернул голову и увидел склонившегося над собой Барнса. Подавив желание отодвинуться, он только отрицательно дернул головой, не желая рассказывать о очередной неудачной попытке сходить на свидание.

— Не расстраивайся. Будет и на твоей улице праздник, — на вопросительный взгляд Баки только рассмеялся, заставив сердце Роджерса застучать быстрее. — Если такой милый мальчик в лучшей своей рубашке с грустным видом сидит на диване — значит, его бросила девушка.

— Честно говоря, она меня не бросала. Сложно бросить того, с кем не встречаешься.

— Знаешь, что тебе поможет? Горячий шоколад, — Барнс лукаво посмотрел на него, будто знал все на свете секреты. — И вроде бы я видел у нас упаковку…

— Я не люблю сладкое, — буркнул Стив, не собираясь вставать с нагретого места даже ради прекрасных глаз Баки.