Марина Викторовна Даркевич - Осенняя молния (СИ)

панибратству, не говоря уже о заискивании. Да, ей было страшно в первый год работы, особенно со старшеклассниками, которые несколько раз пытались называть ее на «ты» и даже отпускать двусмысленности. Она сумела это пресечь со всей своей холодной твердостью, и сейчас одиннадцатый «Б», принятый не без опаски, вел себя на уроках классного руководителя вполне приемлемо… Да, ей пришлось несколько раз напомнить о своем статусе вслух в первый же день сентября, когда Надя Косинская и Карина Лямина на передней парте начали демонстративно тискаться и издавать томные вздохи, нагло пялясь на учительницу у доски, объясняющую тонкости пунктуационного оформления коммуникативных единиц; да резко ответить на вопрос Жени Гузеева, который в середине урока вздумал вслух поинтересоваться, почему у такой красивой женщины нет постоянного мужчины. Небольшая лекция о приличиях, нравственной чистоте, а также (самое главное!) о том, как важно для успешных людей умение скрывать свою распущенность и нестандартные наклонности (каковые у них, скорее всего, имеют место быть), изложенная чеканным слогом и хорошо поставленным голосом, возымела некоторое действие.

«Не верю, что у нее никого нет, с такой внешностью, да чтоб без мужика…» — однажды случайно услышала она от одной девятиклассницы, уверенной, что Точилова ей не внимает. Поджав губы, Ольга как можно осторожнее ретировалась подальше от компании учеников — еще не хватало, чтобы они поняли, будто до нее дошла эта реплика. «Иногда действительно лучше не слышать того, что о тебе говорят, когда думают, что ты не рядом, — подумала Ольга. — Но с другой стороны, не лишним было бы знать о недобрых намерениях… чтобы суметь заранее обезопасить себя от них».

— Здравствуйте, — произнесла Точилова, входя в класс, слушая привычный фон шушуканья, смеха и других проявлений бушующих гормонов. Недружно загремели по полу стулья, зашебаршили подошвы туфель, кроссовок и прочей обуви. Затихали смешки и реплики. Кто-то встал ровно, некоторые, как Алеша Евсеев, нарочито вытянулись, будто в армии, кто-то развязно качался, словно бы принял чего-то крепкого. На лицах — вся гамма выражений: от серьезного внимания до легкой насмешки. Насмешек было немного. И на том спасибо.

— Садитесь, — произнесла Ольга, шествуя широким шагом к столу, покачивая собранными в хвост волосами, и стуча подолом длинного платья. Легкий грохот был ей ответом, и скоро настала сравнительная тишина, прерываемая шелестом страниц, неизбежными шепотками, покашливаниями и еще чем-то непонятным — своеобразным шумовым «фоном». Все шло как надо. Урок начался.

* * *

… Оля… Оля… Оля… (Глупая курица)… Оля… Оленька… Как ты?.. (Вот идиотка, кто ж тебя звал сюда?)…

Глухо звучащие слова и фразы влетали в темную мягкость пробуждающегося сознания. Оля… Это я — Оля… А глупая курица — это, видимо, тоже я.

Просветление наступало постепенно. Мутные пятна медленно обретали очертания, превращаясь в чьи-то смутно знакомые лица. И в незнакомые тоже.

— Дядя Вова, — прошептала Ольга, узнав своего родственника.

— Ну да, это я… Как тебя сюда принесло, да еще в такую погоду?

(Сиськи вообще супер, она лежит на спине, а они торчат, платье рвут…)

— Что? — спросила Ольга, плохо понимая, почему она слышит голоса, словно откуда-то сверху. Да и кто это сказал? Не дядя Вова же, да он и рта вроде не раскрыл…

— Что случилось? — спросила Ольга.

— Мы нашли тебя на выселке, ты была вся засыпана щепками, — сказал кто-то незнакомым голосом.

— В столб, наверное, попала молния. Ну и тебе досталось по ногам. Больно?

— Вроде, нет, — прошептала Ольга. Ноги, впрочем, ныли ниже колен и подрагивали мелкой и неприятной дрожью. Взглянув вниз, вдоль своего тела, Ольга убедилась, что со ступнями ног на вид ничего особенного не произошло.

(Хороша чертовка, вставить бы ей…)

Слуховые галлюцинации… Наверняка вызванные долгим отсутствием секса и неосуществимостью желаний — психотерапевт сказал бы именно так.

— Оленька, давай, сейчас мужики просунут одеяло, мы тебя перенесем из сарая в дом… Ты же мокрая как мышь…

Тетя Вера. Милая добрая женщина, внешне так похожая на маму… Про которую лучше не вспоминать сейчас.

— Да я сама встать могу, — неожиданно --">