Екатерина Черкасова - Сладкая ночка

Екатерина Черкасова Сладкая ночка

ГЛАВА 1

Жара, царящая в Каире в это время года, напоминает плавящийся ад. Но по сравнению с ней атмосфера залов Каирского национального музея — просто рай, овеваемый дуновением средиземноморского бриза. Все дело в том, что бесценные музейные экспонаты боятся чрезмерной сухости, колебаний температуры. Отчаянные туристы, приехавшие в сумасшедший африканский мегаполис, задыхающийся от выхлопных газов автомобилей, испарений Нила, горячего дыхания Ливийской пустыни, ошалело бродили по полутемным залам, лениво обмахиваясь буклетами музея и отхлебывая из пластиковых бутылочек местную минералку Бараку. Жара не позволяла им сосредоточиться на монотонных пояснениях гидов, и они слонялись из угла в угол, с трудом поворачивая головы в сторону бесценных раритетов. Правда, раритеты, например Розеттский камень, выглядели не так впечатляюще, как такие, с точки зрения египтолога, «новоделы», как сокровища Тутанхамона. Но именно здесь туристы оживлялись, включали камеры, переговаривались, видимо, обсуждая вес той или иной золотой вещицы.

Не могу сказать, что я гуляю по музею из чистого любопытства. Я бываю здесь три-четыре раза в году, знаю наизусть каждую царапинку на когте у сфинксов при входе и порой сожалею, что не выбрала для изучения историю какой-нибудь страны с менее экстремальным климатом. Надо сказать, что я египтолог. Зовут меня Лиля Давыдова. Есть еще одна причина моих частых приездов в Египет. Мой папочка, бизнесмен Хуссейн Аззет, живет в респектабельном пригороде Каира. От него мне достались слащавое имя Лейла, смуглая кожа и вьющиеся черные волосы. А от мамы — зеленые рязанские глаза, бесшабашный характер и непокорный нрав. Зеленые глаза — не такая уж редкость среди египтян, а вот характером я сильно отличаюсь от мусульманских женщин.

Когда мои родители учились в Университете дружбы народов, между ними завязался страстный роман. Темнокожий нубиец из Асуана не мог не влюбиться без памяти в светловолосую задорную провинциальную девчонку с глазами цвета нильской воды. Потом родилась я — сладкая папина Ночка, как он меня называл. А когда папа окончил аспирантуру и засобирался домой, вдруг выяснилось, что на родине у него уже есть жена и двое ребятишек — мальчик Рашид и девочка Мириам, мои брат и сестра.

И уж как папочка ни уговаривал маму поехать в Египет, подолгу объяснял ей, что быть второй женой в зажиточном арабском доме не так уж плохо, что жены дружат между собой, как сестры, мама, гордая рязанская девушка, не согласилась. Но папу она все-таки любила, замуж больше не вышла, а нашему с ним общению не препятствовала. Папа приезжал в Москву, привозил горы экзотических подарков, а на каникулы забирал меня в Египет. Сейчас у него в Каире есть фармацевтический завод. Отец рад помочь мне деньгами, но я унаследовала материнскую гордость и считаю, что могу заработать себе на жизнь. Правда, я с радостью останавливаюсь в его большом и шумном доме, заполненном запахами еды и детскими воплями — у моего братца Рашида уже четверо детей. Моя старшая племянница Хайят на десять лет моложе меня и сама собирается замуж.

К своим тридцати годам я уже успела побывать в скоропалительном и скоротечном браке с однокурсником Леней Давыдовым, защитила кандидатскую диссертацию по истории Египта и давно перестала комплексовать по поводу своего экзотического имени и внешности. Мои арабские родственники, семейственные и чадолюбивые, открыто жалели меня, слово «развод» вызывало у них священный ужас. Поэтому они с некоторых пор назойливо предлагали мне в мужья «прекрасного парня, друга семьи». Они совершенно искренне не понимали, как можно не хотеть замуж. В то же время гордились моими успехами в изучении истории их страны и отчаянно хвастались перед многочисленными знакомыми родством со мной.

Я вытащила мобильный и набрала номер. Телефон запищал, и на дисплее высветилась надпись: «Сеть перегружена». Это меня не удивило. Учитывая количество абонентов, главный египетский оператор Мобинил не справлялся со шквалом звонков. Кроме того, в этом сезоне любимым развлечением египтян было звонить друг другу, но не разговаривать. Определитель номера сообщал хозяину имя или телефон звонившего, и это считалось равносильным приветствию. Поэтому телефонные трели раздаются здесь повсюду и беспрерывно. Собственно говоря, я --">