Мэри Маравилла - Город спасения

трогать женщин, которых приобретал Юрий, но ни одна из них не была с ним помолвлена.

Желчь подкатила к горлу. Это воспоминание заставило меня побороть желание выблевать все на кожаные парадные туфли лидера Братвы, но вместо этого я стояла там — как послушная женушка лидера. Пока что.

Если Юрий жаждет контроля, он выбрал не ту женщину. Он не посмеет издеваться над моим телом — я этого не позволю.

Моя свобода, возможно, и продана, но мое послушание и покорность не продаются, черт побери.

Движение вернуло мое внимание к жениху, уголки губ Юрия приподнялись в язвительной усмешке. На ком-нибудь другом это выражение могло бы показаться сексуальным, но Юрий выглядел злобно. Я выпрямилась, выпятив подбородок. Он прищурился от этого маленького акта неповиновения, взгляд обещал наказание.

Юрий из тех людей, которые ломают свои игрушки ради удовольствия, и я стала его последним приобретением. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали, когда адреналин разлился по венам, и каждая клеточка тела закричала, чтобы я бежала.

Наверное, я не так хорошо скрываю свой страх, потому что свирепый взгляд исчез, сменившись улыбкой, из-за которой женщины сломя голову бежали к нему в постель. Злило, что он на самом деле красив. Густые черные волосы зачесаны назад и аккуратно уложены, дополняя подстриженную бородку вдоль волевого подбородка. Татуировка «Братва» виднелась чуть выше воротника рубашки.

Какие-то подосланные подружки невесты, — хотя у меня вообще не было настоящих подруг, которых я могла бы пригласить на свадьбу, — насмехались надо мной, когда я плакала, пока они меня одевали, говоря, что мне повезло выйти замуж за симпатичного мужика, который отлично трахается.

Они сами поняли, какую хрень сказали?

Я не плакала из-за свадьбы. Я оплакивала потерю жизни, которой мне так и не довелось прожить, мечты, которые я никогда не смогу осуществить, потому что какой-то мужик считает, что у него есть власть управлять моими решениями — моей ценностью.

В конце концов, мой папаша посчитал, что я смазливая тёлочка, которую можно лишь иметь. Меня подарили Юрию Соколову, лидеру питерской братвы, а также организации «Круг».

Монстрам, которым удавалось держать за яйца даже самых могущественных мужчин.

По крайней мере, так болтал отец, когда был пьян. Он предполагал, что, раз уж я женщина, то не буду ни на что обращать внимания. Моя роль: сидеть в углу, чтобы меня видели, но не слышали. С его стороны было самонадеянно предполагать, что я останусь послушной и преданной.

Юрий может и старше меня на десять лет, но в свои тридцать пять он ведет себя как пубертатный подросток — и все же его безжалостность и черная душа вознесли его на вершину пищевой цепочки.

«Таша, ты защищаешь честь семьи».

Отец говорил такие слова. Никакой здесь чести. Я принесла ему богатство за счет своей свободы.

Своего тела.

Своего рассудка.

Какофония эмоций скапливалась внизу моего живота, мысли роились в голове, ни одна из них не задерживалась надолго. Кислород в воздухе начал сгущаться, из-за чего мне трудно проглотить панику, сжимающую горло. Ропот аудитории и монотонное бормотание священника стихли, сменившись шумом крови в моих ушах.

Какая ирония судьбы. Вот так и я подохну, от сердечного приступа в двадцать с небольшим, стоя в соборе в ужасном свадебном платье, которое даже не я выбирала.

Моя паника отодвинулась на второй план из-за боли на безымянном пальце, когда Юрий по указанию священника надел на меня украшение. Этот мудак, наверное, специально сделал его слишком маленьким, чтобы я никогда не смогла его снять.

На покрасневшем пальце красовалось кольцо из маленьких бриллиантов, которые сверкали под солнечным светом, проникавшим сквозь церковные витражи. Как уместно, что меня обвенчали перед распятием.

Смерть должна стать частью этого порочного союза.

Ледяные пальцы скользнули по моей щеке, отвлекая внимание от руки на глаза моего врага.

— Женушка, лучше покажи нашим гостям настоящий поцелуй, иначе не получишь удовольствия в брачную ночь, — насмехался он, его удушливое дыхание коснулось моего лица, лишая воздуха, в котором я так нуждалась. Меня охватило отвращение, когда он прижался своим ртом к моему, покусывая и

--">