Стеффи Ли , (Чинара) - Любовь и Боль (СИ)

очень многое и практически всеми пережитыми моментами я делился с Хлоей. Вечерами в нашей спальне, пока она нежно гладила мои волосы.

И когда я заикнулся о доме, о котором мечтает Беатрис, русалочка счастливо закивала головой. А чтобы не возникло никаких безапелляционных отказов, как с ее бабушкой, мы решили сделать им сюрприз. Который, в принципе, удался…

Ну, как удался. Мы привезли семейство Гарсиа к новому дому, выгрузили их из машин, и, как актеры с многолетним опытом в рекламе, сообщили, что дом теперь принадлежит им. Та-дам!

Наступила гнетущая тишина.

Вместо радостных хлопков и восклицаний, которые мы ожидали, Беатрис Гарсиа хмурила брови. Взгляд темных глаз был далек от блаженного счастья, а ее дети смотрели на свою мать, ожидая приговор, под который надо умело вписаться. Единственный человек с независимым мнением, Джимена Гарсиа, спокойно стояла рядом и усмехалась. Мы с Хлоей нервно переглядывались.

— Если даже ты откажешься, — хмыкнула бабушка. — Я одна в него перееду.

— Бабушка, можно я с тобой? — загорелась Аделита.

— Можно, но за готовку отвечать будешь ты. — вставила условие женщине.

— Идет!

— А нам можно тоже с тобой, ба? — тихо уточнили внуки.

И, когда женщина со знанием дела поделила между ними обязанности по дому, Беатрис широко улыбнулась.

— С таким разделением домашних дел, грех отказаться от такого подарка! — сказала она и заключила нас с Хлоей в крепкие объятия, а затем к нам потянулись и остальные.

Но это все произойдет потом, а сейчас я везу русалочку в дом Майка, где все должно быть идеально приготовлено специальной бригадой, которую я нанял. И волнуюсь я намного сильнее, чем буду в день церемонии вручения наград, потому что главная награда в моей жизни — это она, Хлоя.

Эпилог

Райан

— О — о! — ехидно кричит Майк, развалившись на кухонном диване, пока я стою около кофемашины, раздумывая, чего бы себе сделать.

— Пишут, что она бросит тебя ради Роберто Виейры!

Ищу глазами колюще-режущие предметы, но жалко портить диван. Поэтому беру маленькое яблочко, мирно лежащее в вазе и, не жалея силы, кидаю его в лучшего друга.

Тот, смеясь, уворачивается от снаряда и, не обращая внимания на звуки грохочущей кофемашины, которую я со злостью активирую, продолжает меня донимать.

— Ведь Виейра молод и талантлив, и все заметили с каким обожанием он смотрит на своего режиссера, которым является блистательная Хлоя Райт.

— Ты заткнешься, наконец? — спрашиваю я, опираясь о столешницу и успев несколько раз пожалеть, что мы пригласили этого пройдоху остаться погостить в нашем доме.

Он вживается в свои роли в кино хуже, чем в чтение новых о нас сплетен, в которых мы то расходимся, то сходимся, то безбожно изменяем друг другу с кем попало.

Моя жена оказалась не по годам мудрой женщиной, и именно благодаря ей я пока ни разу по-настоящему не бесился из-за глупых статей. Однако Майк, кажется, решил прорубить спокойствие ироничными нотками своего голоса. Правда, я готов простить ему все на свете, едва она заливается звонким смехом во время его шутливого чтения.

— С кем на этот раз? — раздается бархатный женский голос.

— С Виейрой! — кричит он в ответ. — Ну такое себе. По мне так он слишком смазливый малый. Есть намного более интересные кандидаты. — многозначительно выдает громила, когда моя жена входит на кухню, одетая в темное короткое платьице.

— Тебе что-нибудь сделать? — улыбаюсь я.

— Хочу сладкий-сладкий капучино! — сложив руки в просящей позе, произносит русалочка. — Очень сладкий.

— Сейчас все будет. — говорю я.

Но стоит только вновь отвернуться к машине, как вредитель произносит:

— И, кстати, эти достойные кандидаты близко, и они готовы на многое ради прекрасной Хлои Райт.

— Вот гад, а, — усмехаюсь я. — Еще друг называется!

— Лучший и единственный! — гордо объявляет Майк. — Ой, можно я чуть-чуть потрогаю? Пожалуйста-пожалуйста? Может, сегодня что-то будет.

— Хватит искать предлоги, чтобы полапать мою жену! — наигранно сурово говорю я и достаю из шкафа сахар.

Судя по тому, что Майк резко заткнулся, она снова позволила ему…

— Ой ой ой! — неожиданно вопит он. — Она толкается!

— Что? — забыв про сахар, кофе и все остальное, я кидаюсь к ним. — Какого хрена ты первый почувствовал? Руки --">