Ульяна Соболева - Иль Догхр. Проклятие Эмира

Ульяна Соболева Иль Догхр. Проклятие Эмира

ИЛЬ ДОГХР. ПЕРЕД ПОЛУДНЕМ

Проклятие Эмира

Книга Вторая.

Ульяна Соболева

Аннотация:

Ахмад

Я взял ее себе, чтобы превратить ее жизнь в ад, чтобы отравить каждую секунду ее существования. Но тогда почему отравленным себя чувствую я? Эта женщина – мое адское проклятие, и я не знаю, хочу ли я убить ее…или готов любить до одержимости.

Вика

Меня поработил монстр с жутким лицом и изувеченным телом. Я солгала и призналась ему в любви, чтобы выжить…Теперь мне придется притворяться или умереть…

ХЭ. СЛР. ОСТОРОЖНО, ЕСТЬ МАТ! НЕГАТИВ ЧИЩУ! В КНИГЕ МНОГО СТРАДАНИЙ! Розовые Единороги сдохли и завонялись! )

Глава 1

Когда ОН появился, я посчитала это спасением, я ощутила себя в безопасности. Но ненадолго…Я видела, как Ахмад бросился вперед и буквально в прыжке поймал мою пулю плечом, а потом выхватил пистолет у Рамиля и хладнокровно выстрелил ему в лоб. Рамиль завалился на моего мужа, он подхватил его под руки и аккуратно опустил на пол гостиничного номера. Закрыл ему глаза. Какое-то время смотрел на труп своего сына. Его губы шевелились, но он молчал.

Я не знаю, о чем он думал в этот момент. Сейчас мне видна изуродованная часть его лица. И она жуткая, похожая на маску смерти. Рытвины ожогов, приподнятый уголок рта, опущенное веко, изувеченная бровь. Но, наверное, впервые это не показалось мне страшным…Страшно стало тогда, когда он бросился меня закрывать собой. Стало страшно, что Рамиль убьет его. А еще…мне не верилось, что кто-то совершил нечто подобное ради меня – рисковал своей собственной жизнью. Особенно он, тот, кто всем своим видом олицетворял смерть. Я бы его самого назвала смертью. Всегда во всем черном, никогда не улыбается, всегда злой взгляд или полный ненависти. Голос такой, что мороз пробирает по коже. Но этот человек спас меня…И я не знаю, зачем он это сделал.

Ахмад повернулся ко мне, поднял с пола. Он всматривался в мое лицо, в мои глаза, и его собственные были полны жгучей тьмы, к которой я уже привыкла, тьмы, которая наполняла его душу и его сердце, но которой я больше не боялась. А зря. Я только коснулась этой тьмы, я только окунула в нее кончики пальцев, а впереди еще полное погружение, и кто знает, не сожрет ли меня в этом мраке его голодный и жаждущий крови зверь.

Потом эмир надел на меня свой пиджак, поднял на руки и вынес на улицу. Несколько часов мы ехали в машине, и когда я прижалась к его плечу, пряча свое лицо, он не оттолкнул меня, но и не обнял. Мой муж продолжал смотреть вперед перед собой. Нет, его руки не дрожали, они спокойно лежали у него на коленях. Только сейчас я заметила, что все костяшки пальцев сбиты и покрылись кровавыми корками. Захотелось коснуться его руки. Но я не посмела.

Я не знала, о чем он думает и почему молчит, и те мгновения, когда я решила, что теперь мне ничего не угрожает, окончились ровно тогда, когда я переступила порог нашей спальни. От ужаса у меня все похолодело внутри – я увидела веревку, перекинутую через балку под потолком. Раньше этой балки не было. Значит он отдал приказ, чтобы ее установили. Виселицу. Для меня. Я поняла это по его взгляду из-под черных густых бровей. Взгляду, которым он смотрел на меня, пока я стояла на пороге и с ужасом смотрела на место казни.

Боже, что должно происходить в твоей голове, если ты стоишь и сам своими руками мастеришь виселицу для той, кого ты назвал своей женой. Мастеришь ее прямо в своей спальне. Что с тобой сделали? Кто с тобой это сделал? Кто превратил тебя в чудовище, Ахмад? Кто сожрал твою душу и разорвал сердце? Ведь его у тебя больше нет. Я готова была узнать эту тайну. Я хотела ее узнать. Потому что такими не рождаются. Господь Бог создает нас всех равными, создает нас изначально хорошими, открытыми, безгрешными и невинными.

Сколько боли и ужасов нужно вынести, чтобы наполниться ими настолько…чтобы начать нести и сеять вокруг себя смерть с таким равнодушным спокойствием. Значит я умру прямо здесь? В этой спальне? Там, где… где он лишил меня невинности и сделал своей женщиной? За этим Ахмад привез меня сюда?

Эмир повернулся ко мне и тихо сказал.

– Становись на стул, надевай на шею петлю. Пришло время исповедоваться, или как у вас, православных это называется! Исповедаться и умереть!

– Я больше не православная!

Сказала гордо и посмотрела с вызовом ему в глаза. Удивление, интерес, но не более. Все это тонет в диком --">